Но амулеты от нестабильности — бред, не иначе.
— Приветствую! — раздался голос. Прямо в нескольких метрах от Инфиона, за кассой, стоял хозяин магазина, одетый несколько непривычно для людей, продающих такие амулеты. На нем висел слишком большой для него пиджак в черно-белую полоску, а густые темные волосы были зачесаны назад. Козлиная бородка торчала так, словно сам хозяин не знал о ее существовании.
— Ага, — откликнулся работник Бурта и неспешно подошел к кассе, стараясь случайно не ляпнуть чего лишнего по поводу амулетов от нестабильности.
— Что привело вас ко мне? Вы боитесь быть обращенным в ничто нестабильностью? Не переживайте, ведь я…
— Можно, пожалуйста, без театральщины, — отрезал Инфион. — Мне всего лишь нужен один пузырек зеленый пыльцы, хотя ума не приложу, откуда она у вас.
— Приходится крутиться! На одних амулетах денег не сделаешь, — интонация хозяина перестала быть наигранной. — А вообще, я беру ее у своего родственника, и у него тут есть магазинчик в квартале Жандармов, но он там так цены заламывает!
— А амулеты? — не удержался работник Бурта и мысленно дал себе подзатыльник. Два раза.
— А что амулеты? — хозяин скрылся за кассой, перебирая колбочки. — Все до единого работают! И вроде как помогают.
Мужчина в полосатом пиджаке появился из-под кассы, как кролик из шляпы, выпрямился и вытянул руку с колбочкой.
— Один философ, пожалуйста, — огласил он и задумался. — Может, все-таки купите еще амулет?
— Нет, спасибо. А эта штука у вас действительно дешевая, — Инфион протянул золотую монетку и забрал пузырек.
Работник Бурта резко развернулся и случайно задел амулет, лежащий на кассовом столе. Тот упал на пол и негромко хрустнул.
— Видимо, за амулет я вам все же заплачу, — вздохнул беловолосый мужчина.
Мус Беззе держал в своей руке горстку золотых философов и довольно улыбался.
Он был доволен тому, что впервые за долгое время кто-то наконец-то заглянул в его магазин. А молодой человек, с которым ему довелось общаться, показался Мусу очень приятным.
Впрочем, дела Муса Беззе шли не так плохо — к нему часто заходили за конфетами тот, кто был не в состоянии позволить себе сладости Ля’Сахра. А еще Мус отправлял некоторые свои сладости на рынок разным торгашам, которые продавали их втридорога, чтобы получить хорошую выручку.
Сейчас господин Беззе собирался закрывать магазин и выдвигаться домой к в Жилой Квартал. Убрав горстку монет в карман брюк, он вышел из-за кассы и направился к дверце, что вела на кухню, где и происходило изготовление карамели. Не успел он дойти до пункта своего назначения, как дверной колокольчик заиграл очередную серенаду. Клиентов сегодня было больше, чем обычно.
Мус Беззе повернул голову в сторону входной двери, собираясь далее развернуть и тело, но моментально замер в скрученном положении. Тело решило не поворачиваться.
Платз стоял около входа и вежливо вытирал ноги о коврик.
— Господин Платз? — с опаской протянул Мус, не меняя своего положения.
Человек в золотистом костюме легонько ударил тростью о пол.
— Как видишь, как видишь! — Платз улыбнулся и маленькие очки, спущенные на нос, подпрыгнули. — Тебе так удобно стоять?
Тело наконец-то послушалось хозяина магазина и повернулось, оказавшись в том же положении, что и голова.
— Уютно тут у тебя, уютно, — «как бы мэр» задорно шагал вперед, рассматривая комодики. — Ля’Сахр даже говорит, что твои сладости — лучшие после его!
— Приятно слышать, — смущенно проговорил господин Беззе. Слова словно боялись покидать рот.
— Но я к тебе не за этим, — выстрелил Платз, оказавшись достаточно близко к своему собеседнику. Цилиндр, который сполз на лоб Платза, был тут же приподнят тростью. — Помнится, несколько лет назад, ты брал у кого-то взаймы…
— Да, брал, — вновь окаменев ответил Мус, — мне не хватало на открытие магазина.
— Так вот, — продолжил «как бы мэр», — не думай, что этот человек требует назад деньги и не думай, что это особо нужно лично мне, но… долг платежом красен, а?
— Ну, ну, ну… — по лицу Муса пробежал пот, — я еще не успел собрать всю сумму.
— Понимаю, понимаю. Бизнес — тяжелая штука! — Платз вскинул руку вверх. — Но деньги не должны пролеживаться, господин Мус. Они должны работать. А ты им этого делать не даешь.
Хозяин магазина, практически не способный двигаться от стресса, собравшегося в один огромный ком внутри него, потихоньку стал придвигаться к кассе.
— Ну, дела идут хорошо, но мне все равно не хватает. Еще год, может полтора, и…
Мус Беззе встал по обратную сторону кассы и пытался удержать себя на ногах.
— Деньги должны ра-бо-тать! И они могли бы это давно сделать, — Платз опустил локоть на кассу и, немного наклонившись, подпер рукой голову.
— Но я…
— Хотя, знаешь что? Думаю, что еще годик деньги подождут. Не так ли?
«Как бы мэр» тряхнул подобием мишуры на своих плечах и выпрямился.
— Наверное…
— Ну что ж, тогда я загляну позже! Через годик, хорошо?
Платз бодро зашагал к двери, как-то особо крепко ухватившись за набалдашник трости в форме алмаза. Блондин действительно не любил, когда деньги не работали — это всегда тормозило город. А город не должен тормозить, иначе тормозить начнут уже деньги.
А вот Мус Беззе понимал, что долг ему не вернуть и через четыре года. Он действительно взял их у какого-то просто богатого торгаша, и взял прилично, ведь за место на Карамельной Улице люди боролись как за каплю воды в пустыне. К сожалению, его надежды на то, что местоположение магазина на элитной улице повысит продажи, не оправдались. Здесь свою роль играла и марка, за которую Магнат взвинчивал цены, хотя по качеству сладости Ля’Сахра были не сильно лучше конфеток Муса. А теперь, когда ему напомнили про это, Беззе понял, что пора закрывать магазин и бежать.
Но тогда деньги не отработают свое.
Это понимал и Платз, бросив свои последние слова на ветер.
Рука его сосредоточилась на трости. И та словно стала больше…
Время неумолимо шло, и природа, вооружившись кистью и красками, вновь начала маслом писать картину Златногорска.
Солнце все больше и больше приближалось к зениту, откидывая лучи на город и все сильнее нагревая его. Правда, сегодня оно не было столь жестоким — его лучики, похожие на специально сделанные разводы масляной краски, аккуратно рассеивались по всей картине города. Близился полдень. Здания непоколебимо стояли на своих местах (что было не столь удивительно), и их цвета достигали максимальной контрастности благодаря удачному положению солнца на полотне. А вот еле заметные белые точки, наравне с тоненькими перьевыми облаками, перебивали монотонность лазурного неба. И точки эти были не чем иным, как чайками, парившими над городом. А внизу, около зданий, скопилось другое огромное количество разноцветных пятен — это были люди, которые с высоты данной картины действительно казались размытыми кружочками.
