— Нет, — улыбнулся тот в ответ, — я как-нибудь потом. У меня в планах кое-что немного другое.
— Что, сфера услуг? — пожонглировал бровями Штульц.
— Фу, нет!
— Ну, дело твое. Тогда, пойдем?
— Да, — Платз кивком попрощался с девушкой за прилавком, после чего вся честная компания вышла на волю.
Троица неспешно направилась вперед по одной улице, а позже каждый в сторону своего дома (если быть честным — съемной комнаты). Они шли по длинной, как кишка, мощеной дороге. На каком-то моменте в Платза случайно врезался спешащий в параллельном направлении Фуст и, не извинившись, тараном понесся дальше. Будущий «как бы мэр» посмотрел в след уходящему алхимику и проводил его взглядом.
— Слишком много о себе этот Фуст возомнил, — по-поросячьи фыркнул Штульц. — Носится тут, на всех кричит и доказывает, что создаст Философский Камень. Проходимец и прохвост — вот кто он!
— Единственные проходимцы и прохвосты здесь мы с вами, — Платз театрально развел руками на ходу. — А он… работает, в отличие от города и денег. И кто знает, как алхимик перевернёт мир.
— Если у него получится, — поправил худощавый мужчина, продолжая шагать и глядя не себе под ноги, а на блестящие на солнце перстни.
Для Штульца это стало роковой ошибкой — какой-то кошак перебежал дорогу, и мужчина споткнулся о бедное животное, пролетев пару метров, выронив цилиндр и упав, нет, грохнувшись на дорогу. Случись такое в будущем — и на поверхности земли появилось бы огромная дыра, по своей глубине уступающая котлам ада.
Платз помог своему коллеге встать и продолжил.
— У него получится, Штульц, и я это чувствую. А когда у него получится… Все пойдет в гору. И когда я говорю все, я действительно имею в виду все. Более того, город прославится, мой дорогой, а тогда он просто обязан будет работать. И работать должны будут…
— Деньги! — закончила Дона Роза. Блондин ухмыльнулся, и по выражению его лица явно читалось недовольство резкой сменой спикера.
— Именно! Представьте, что будет не вся эта шушера, — будущий «как бы мэр» потер руками бумажные банкноты, — а настоящие, золотые монеты!
— А многое ли поменяется?
— Многое. По крайней мере, оно обязано поменяться.
И уже про себя Платз договорил эту фразу, почему-то не решив произнести ее до конца вслух:
— И я этому поспособствую.
Фуст, начавший ворчать еще с того самого момента, как врезался в Платза, лавировал между стенами, фонарными столбами и людьми. Вскоре алхимик дошел до лавки, которая носила название «У Бурта». Она выглядела так же, как будет выглядеть и потом, только вот людей вокруг кружило намного меньше.
Фуст поднялся на крыльцо, толкнул дверь и вошел внутрь. Некий запах, похожий на запах скипидара, ударил в нос, как бутылка по голове.
Внутри, во всех смыслах, кипела работа.
Алхимик миновал коридор и, приоткрыв дверь на «склад» Бурта, заглянул внутрь. Колбы и пробирки в огромных шкафах переливались бриллиантами, играя лучами света и цвета. Сам же хозяин лавки склонился над огромным котлом, в котором кипела некая жидкость, и потихоньку вливал струйку чего-то явно алхимического (чай так уж точно не заваривают) в чан.
Так же сейчас, да в принципе, и всегда, работал мозг Буртсона, который напоминал собой тот самый кипящий чан. Мысли постепенно вливались в него, после чего вызывали бурные реакции, и жидкость в мозговом чугунке начинала пузыриться, плескаться и светиться.
Муха приземлилась на крючковатый нос Бурта. Алхимик даже глазом не повел. Позже, ненароком повернувшись к лицу Буртсона, муха улетела сама, словно увидев перед собой мушиного дьявола.
— Ты очень занят? — Фуст не то, чтобы поинтересовался. Он просто констатировал факт с немного восходящей интонацией. Бурт отвлекся от своего занятия, замерев в согнутом состоянии, как древнегреческая статуя, у автора которой явно было извращенное представление о прекрасном.
Если бы будущий создатель Философского Камня родился в мире животных, то он, как казалось многим, был бы собакой. Не той, которая носит тапочки, но и не той, которая в эти тапочки гадит. Он был бы псом, который сначала гадит в тапки, и уже потом их приносит.
Плащ Фуста стал разеваться, как атласная лента на ветру, когда алхимик стремительно зашагал к Бурту, захватив при этом поток воздуха. Хозяин лавки же, спокойно смотря на этого несущегося вперед коршуна, поставил склянку, которой пользовался, на полку.
Воздух отомстил будущему создателю Философского Камня, уложив остатки волос старика самым нелепым образом.
— Дай угадаю, ты пришел за реагентами?
— Прямо в точку!
— И опять заплатишь за половину, а половину возьмешь просто так?
— Я обращаюсь к тебе не как алхимик к алхимику, — важно отшлепал губами Фуст, — а как друг к другу!
— Да, два алхимика — это определенно беда… — Бурт выпрямился. — А три — совсем катастрофа…
— Кстати, а куда Хая подевалась?
— Она, в отличие от некоторых, занята. И ее эксперименты продвигаются куда лучше, чем твои. Ну так, за чем конкретно пришел?
Фуст почувствовал, как внутренний градусник, отмеряющий уровень злости и раздраженности, вот-вот лопнет. Бесята внутри старика стали отплясывать кан-кан.
— ЕРУНДОЙ?! — вырвался демонический рев из глотки будущего создателя Философского Камня. — Это она страдает ерундой! А я — я совершаю открытие! Ты только представь…
Бурт громко рассмеялся.
— Ладно, ладно, шучу. Ты знаешь, как мы любим выводить тебя из себя.
— О да.
После небольшой паузы Фуст перечислил своему другу все необходимые ингредиенты, после чего, получив на руки несколько колб и небольшую деревянную коробочку, расплатился скудным количеством бумажек.
Алхимик посмотрел на приобретенный товар, перед глазами заиграли рисунки Философского Камня. Бабочки внутри него переселились в ребра, тараканы — в живот, а бесы — в голову.
Любой здравомыслящий старался шагать в ногу со временем, но Фуст же решил идти немного быстрее. Он хотел войти в историю самым стремительным шагом, каким только можно, и чем быстрее — тем лучше для него. В конце концов, больше славы он хотел лишь золота.
Главное в его деле было войти в историю, а не вляпаться в нее.
Отказавшись от любезно предложенной Буртом чашки чая, алхимик направился к двери. Остановившись у самого порога, он повернулся и спросил:
— Ты видел это шоу?
— Да, — сухо ответил Бурт, возвращающийся к работе.
— И что думаешь?
— Поживем — увидим. Хорошо бы нам собраться втроем. Три алхимика — это катастрофа, да… Но именно ее нам сейчас и не хватает, если ты понимаешь, о чем я.
