Вскоре потоки солнечных лучей, превращающие картинку перед глазами в засвеченный кадр, за который уволят любого профессионального фотографа, стали слабеть, пока не исчезли (прелесть природы в том, что ее никто уволить не может). Впереди показалось здание, вывеска на котором гласила «Пузатый ворчун». Но это, как не сложно догадаться, был старый, совершенно другой «Ворчун». Не было в нем того шарма и того уюта, а был лишь… В общем, стоит представить обычную забегаловку. Не то, чтобы грязную, но и не уникальную.
Платз шагнул внутрь, толкнув дверь ногой, не вынимая руки из карманов неприметного пиджака.
Дона Роза и Штульц, уже ожидающие своего товарища за одним из столиков, немного выбивались из цветовой гамы других малочисленных клиентов заведения.
Будущий «как бы мэр», подталкиваемый в спину легким ветерком, дошел до стола и уселся с удовольствием на лице. Дона Роза подтолкнула в его сторону кружку с чаем.
— Спасибо, — ухмыльнулся Платз и сделал глоток.
— Ну и как твои дела? — Штульц жевал что-то, определенно содержащее кучу протеина.
— Прекрасно, — блондин опустил голову на бок и подпер ее рукой. Прядь волос легонько съехала набок, — посмотрим, что из этого получится.
— Ешли из этого што-то полушится! — поправил худощавый мужчина, не переставая жевать. Платз просверлил его взглядом. Только в данном случае сверлили скорее не дрелью, а многотонным буром.
— Сегодня вечером мы это и узнаем, Штульц.
— Так быстро? — подняла брови Дона Роза и сделала глоток. — Весьма… интересно.
— А как ты думала? — вновь улыбнулся блондин. — Либо сейчас, либо никогда. Тем более, то, что я предложил, сделать несложно и очень даже просто. Сегодня после нашего вечернего сеанса узнаем.
— А если ничего не выйдет?
— Или стащат нашу коляску?
— А если ничего не выйдет, — Плтаз улыбнулся еще раз. Он любил улыбаться, но довольно часто его улыбка могла выражать целый винегрет эмоций, — то наши с вами сеансы все равно продолжатся. И только не говорите, что вам не понравилось.
— Никаких вопросов! — всплеснул руками Штульц. Ладони его, испачканные жирной пищей, заблистали.
— А почему ты себе ничего сегодня не купил? Ты вообще собираешься тратить наш заработок на себя?
Ухмылка заиграла на лице будущего «как бы мэра» тонкой паутинкой.
— А вот если все пойдет хорошо, то тогда я потрачусь и на себя.
Плтаз достал темные очочки из кармана, аккуратно надел их, скрыв глаза, после чего подхватил чашку и резко поднял ее вверх.
— За успех! — предложил он тост. Штульц и Роза переглянулись, взяли свои кружки (в которых были напитки, стоящие в таблице элементов далеко от чая) и тоже подняли вверх. А потом троица чокнулась и выпила.
Утренняя суета уже давно стихла, но вскоре должна была смениться послеобеденным великим переселением. Рабочий день близился к концу, солнце лениво пошатывалось, словно было пьяно. Бежевые камни покрывались тенями, которые поглощали друг друга словно каннибалы, и вскоре должны были превратиться в одну большую ночную мглу. Но пока что это были лишь обрывки грядущего времени суток.
А силуэт Дворца Удовольствий, белый и, казалось, светящийся, надменно возвышался надо всем и всеми.
Фуст совсем потерял счет времени. Все уже было практически готово, жидкости бурлили в своих пробирках, что-то наподобие глины, но более мягкое, лежало на столе. Создание Философского Камня было чем-то похоже на гончарное дело, вот только сил, денег и магии на это приходилось тратить намного больше.
Алхимик отошел в сторону, аккуратно взял сосуд с зародышем дракона и поставил его на стол. Дракончик был маленьким, едва размером с ладонь.
С помощью специальных трубок старик слил жидкость из-под стекла, а потом открыл емкость и аккуратно извлек зародыша. Алхимик положил существо на подобие глины и быстро убрал колбу со стола, освободив рабочую поверхность.
А потом он закрыл глаза и сосредоточился на потоках магии, направляя их в нужное место. Они стекались в его коморку, подхватывали другие и тащили за собой, словно разматывая большой клубок. Магия копилась вокруг Фуста, готовая к использованию.
Она не переставала течь, потому что была повсюду. Она скапливалась в избытке, и вскоре…
Вскоре в комнатушке возникла магическая аномалия, призраком маячащая в воздухе. За ней появилась вторая, третья, четвертая. Фуст, не открывая глаз, дернул уголками рта. Конечно же он предусмотрел это, работа с таким количеством магии не могла пройти без них.
Алхимик раскинул руки в стороны и наморщил лоб. Аномалии стали исчезать одна за другой, и та избыточная магия, из которой они были сотканы, наполняла тело Фуста. А он же направлял ее в работу.
— Главное — вовремя остановиться, — промелькнуло некое эхо мысли в голове алхимика, — а иначе будет плохо…
Но жажда денег и самолюбие заставляло идти на риск. Фуст не мог совершить провал. Провал — позор не только для всех идиотов, окружающих его (с точки зрения старика все вокруг были идиотами), но и для него самого.
Работа продолжалась и была близка к своей кульминации.
А вот для Энри Твердолоба работа только-только закончилась. Наконец-то можно было покинуть склад магазинчика «Колбы» на Улице Горелых Фитилей. Работа Энри особой умственной нагрузки не требовала, но зато могла изрядно трепать нервы. Каждый раз, когда ему казалось, что неожиданный шум — это звук бьющейся колбы, нервная система теряла прочность. Вот на кассе, там было другое дело — не отвлекаешься на звуки, и не боишься, что тебя уволят. Просто стой себе, говори с клиентами и бери деньги.
В общем, каждый день, когда смена заканчивалась, для нервов Твердолоба наступал самый настоящий курорт, на котором можно было не так остро реагировать на незнакомые звуки.
Время было уже послеобеденное, но этого самого обеда у Эрни не было. Он заскочил в какую-то забегаловку, быстро и дешево перекусил, а потом вновь вышел на подогретые солнцем улицы.
Недавно выданная зарплата не давала покоя, и руки чесались потратить ее хоть на что-то. В голове Эрни даже не было мысли о том, что работать должен не только он, но и деньги, им получаемые. Для Твердолоба и многих других жителей Златногорска представление о круговороте купюр в природе выглядело примерно так «получил — потратил». Звено «вложил» отсутствовало из-за того, что его посчитали лишним.
Эрни Твердолоб пораскинул мозгами и решил, что лучше всего будет купить что-то из одежды. И, как человек, любящий себя и качество одежды, он решил пойти в, на тот момент, самый лучший магазинчик одежды в городе.
Другие тоже заканчивали работу, и постепенно улицы стали заполняться людьми, многие из которых тоже шли потратить свои деньги. Никто не хотел засиживаться допоздна, потому что ночь в то время еще была временем для сна. Идея открыть магазин, который работал бы двадцать четыре часа в сутки, не приходила людям и в самых страшных кошмарах.
