«Тот парень» как раз шел на работу, еще потирая глаза от беспокойного и маленького, как самый миниатюрный гномик, сна. Инфион услышал эти слова, и тут же испугался, что сейчас его распознают и начнут тыкать пальцем. Он прикрылся рукой, пробираясь к лавке.
— Эй, где старик Бурт? — окликнул кто-то из очереди волшебника. — Решил уйти в загул?
— Думаю, он просто задерживается… — Инфион опешил от двух вещей. Во-первых, никто, как показалось волшебнику, не тыкал в него пальцем и не обращал внимание. Во-вторых, Бурт очень редко опаздывал на работу.
Инфион очень аккуратно убрал руку, выставив лицо на всеобщее обозрение. Никакой реакции не последовало. Благо, у волшебника был с собой запасной ключ, который стал спасением от толпы, которая в любой момент могла разорвать все вокруг в пух и перья.
— Ох, какая ж канитель грядет… И что Платз будет делать? — не умолкал разговор. Покупатели, хоть и были во Дворце Удовольствий, совершенно не запомнили, кто стал причиной маленькой катастрофы. К счастью Инфиона, который обладал весьма специфичной внешностью (скажите спасибо белой бороде и волосам), людям было не свойственно замечать такие мелочи. Ведь ночью все внимание было сосредоточено на две ключевые фигуры и скляночку.
Очередь начала свое продвижение.
— А что, что? — проскрипел Бурт, резкое появление которого на улице заставило всех вздрогнуть. — Прикончит его.
Инфион посмотрел на своего начальника, который поднимался на крыльцо, с испугом в глазах.
— Он либо не помнит, либо… — подумал волшебник.
— Я все помню, — шепнул на ухо Инфиону Бурт, словно прочитав мысли, — поговорим об этом позже, если захочешь. А сейчас нужно работать, да, и прости, что опоздал.
Жизнь возвращалась в свою колею, но в эту колею никак не мог влиться Инфион, который, хоть и отвлекся работой, все равно испытывал странные ощущения от прошедшего вечера. Точнее, не совсем ощущения — ему становилось жутко от последствий, которые могли произойти. Но одна вещь успокаивала волшебника — если никто, кроме Бурта, не помнит, что подарок разбил он, то и Платз не должен помнить. В конце концов, Буртсон элементарно знаком со своим работником, а «как бы мэр» не может помнить всех и вся.
Да и к тому же, зачем злиться на того, кто случайно лишил подарка человека, которого ты ненавидишь?
Эти мысли сработали, как хорошая колыбельная, и Инфион наконец-то вернулся в нормальное состояние, продолжая то таскать к котлу Бурта различные склянки, то принимать клиентов, которые, хвала богам, заканчивались.
Прозрачная жидкость на дне чана забурлила, и алхимик аккуратно перелил его содержимое в колбочку, закупорив пробкой. Буртсон передал товар Инфиону, а тот вручил колбу покупателю и принял горстку философов.
— А насчет Платза, — начал разговор Бурт, убедившись, что клиенты закончились, — не думай, что тебе удастся отвертеться.
— Но почему?! — воспрял Инфион. — На улице никто меня не помнил…
— Поверь, Платз найдет способ узнать, кто ты и где ты.
Алхимик выбрался из комнаты с котлом и направился на кухню, где, вжавшись в стул так же, как клубень картофеля врастает в землю, сидел волшебник.
— И что мне теперь делать? — промямлил Инифон, явно желая превратиться в страуса и зарыть голову прямо в пол.
— Не знаю, но время у тебя точно есть, — Бурт зажег пламя и поставил чайник. — Меня сейчас интересует другая вещь. Ты ведь почувствовал?
— Да, но так и не понял, что это было, — волшебник в синем решил убедить себя, что разговор на другую тему поможет ему отвлечься.
— Если бы ты понял, то мог бы считать себя гением, — усмехнулся алхимик. — Это просто колебания, но они… не сулят ничего хорошего.
— От них даже плохеет, если честно.
— Именно. Это наверняка как-то связано с нестабильностью, я уверен. Словно что-то побеспокоило, перегрузило магию. Как толчок земли, только магии, который еще доставит всем нам проблем…
Одна из лампочек сверкнула, а потом свет стал сам по себе менять окрас. В углу постепенно начала проявляться магическая аномалия, немного искрясь.
— И о чем я говорил… — вздохнул Бурт.
— А вы верите в нестабильность? — Инфион спрыгнул со стула и, подойдя к только что рожденной аномалии, избавился от нее, пустив избыток магии в использование. — Ну, в смысле, в нестабильность, как отдельное…
— А почему бы мне не верить? Кто знает, как оно на самом деле. Но что-то подсказывает, что это не просто дурацкие сказки. Потому что у любой дурацкой сказки есть какой-никакой, не столь дурацкий реальный аналог.
— И на кой Платзу было дарить мэру Эликсир Жизни? — волшебник вновь переключался на тему, которая сейчас занимала большую часть сознания.
— А ты подумай логически, — ехидно просипел старик под свист чайника, — и все…
Бурта перебил резкий звук, словно что-то проехалось по крыше.
— И разберись с чайками наконец, а то они всю крышу испоганят!
Эдрик совсем нехотя открыл глаза, и свет, словно пропущенный через лупу, попал на зрачки, засветив все вокруг одним большим пятном. Жандарм тут же закрыл глаза и с грохотом брони перевернулся на бочок.
Мир вокруг будто пропустили через мясорубку, а потом небрежно смешали и выкинули обратно. Все внутри Эдрика, как и снаружи, было разбито и превратилось в одно кривое зеркало, при взгляде на которое всему организму Блестящего хотелось вывернуться наизнанку. А еще, вокруг невыносимо пахло виски, и этот запах Жандарм чувствовал даже через сон.
Эдрик немного поразмыслил об источнике столь резкого аромата, а потом, поняв, что его источает он сам, прервал цепочку рассуждений и поелозил на земле, приготовившись вновь уснуть. Проснуться сейчас значило выпустить весь свой внутренний мир наружу. Да и к тому же, солнышко так приятно напекало седую голову и бочка…
Две тени упали на золотую фигуру Жандарма и что-то друг другу сказали. Одна из них стала больше и человек, источающий ее, легонько потряс Эдрика. Сознание любителя виски восприняло эту тряску, как хорошую стирку в стиральной машине.
— Эдрик, долг зовет, вставай, — пропел на ухо Жандарму Платз, продолжая будить спящего.
— Мхахмх, — вырвалось изо рта Эдрика. В этой реплики запаха алкоголя было больше, чем звука.
— Я серьезно, — венки на лбу «как бы мэра» вновь начали надуваться, — это серьезно.
— Х-шо, х-шо, — прорычал Блестящий и открыл глаза так широко, как только смог. — Мж-но при-глшить свт?
— Мне кажется, намного проще будет поднять его, — предложил Магнат и наклонился к Эдрику. Он схватил его за руку и талию, то же сделал Платз. Небольшой рывок вверх — и Жандарм уже стоял (пытался это делать), шатаясь, как неваляшка.
Эдрик постарался что-то сказать, но слова решили объявить забастовку. Вместо этого Блестящий открыл рот, высунул язык и, стараясь сохранять равновесие, показал пальцем в рот.
