Ширпотрепп закутался в не то пальто, не то в накидку, и поспешил на работу — на официальную, а не ту, которой посвящал себя после захода солнца.
Камера, в которой еще недавно находилось три человека, что должны были провести там денек-другой, опустела. Зак Конн посмотрел прямо в глаза своего коллеги, а потом позвенел карманом.
— Ты сделал что? — переспросил Зака второй жандарм.
— Ну, отпустил их за деньги, если говорить просто.
— То есть, взял что-то типа взятки?
— Нет! Они, кстати, вполне доходчиво и логично объяснили, что это такое. Говорят, что в Златногорске такое в силе — и я им верю, вот честно. Сам посмотри — раз, они говорят, мы закон не нарушили, а лишь могли это сделать, то есть судить нас не будут, зачем держать нас в камере, когда мы можем просто заплатить. В пользу города и Правительства — за потенциально нанесенный ущерб. Не находишь, что звучит логично? Преступления не было — и его даже компенсировали! Они сказали, как такой вид наказания называется — некий штраф.
— Штраф?
— Да! Заумное словечко, ну, как то самое домогательство. Надо, кстати, будет внести его в бумаги — и предложить начальству. Это же так удобно!
— И что ты собираешься с этими философами делать?
— Ну, не себе же оставлять!
— Ага.
Повисла тишина.
— Ну, знаешь, думаю, небольшая премия нам все же полагается. За отличную службу.
— Согласен. Мы, как там говоришь? Задержали потенциально опасных нарушителей закона, которые потенциально нарушили закон. Думаю, немного можно оставить и себе.
— Определенно.
Запах свободы бил им в лицо, но бил легонько — ветер, даже сильный, не оставляет шрамов. Зато разукрасить лицо Инфиона шрамами и следами от пощечин была готова Лолли — и еле сдерживала себя.
— Зачем было давать так много! У нас теперь практически не осталось денег! Даже у Ромио, который брал их, как из кроличьей норы, в которой случайно оставили клад.
— Для того, чтобы все было правдоподобно! — волшебник старался держаться чуть поодаль Лолли. — Иначе бы они не поверили! К тому же — вышел самый быстрый и легкий побег.
— Да, только вот от Платза мы теперь никуда не сбежим, потому что на билеты, и даже на подкупы грузчиков, капитанов и прочих у нас нет денег!
Девушка не помнила, когда в последний раз была такой злой — даже Денвер не вызывал такого негатива. Мир словно окрасило в этот самый негатив — ну, как в тех самых фильтрах для фотографий. Все вокруг стало мрачным, с оттенками неприятного белого — расскажи о таком психиатру, и тебя тут же заберут куда надо.
А философы опять стали краеугольным камнем.
Инфион тяжело вздохнул. Мысли его, в какой-то степени совпадали с тем, что крутилось в голове у девушки. Все шло хорошо, они даже придумали внятный план действий, который теоретически работал на все сто, а практически тоже мог стать вполне реализуемым. Но нет, все идет как обычно — бац, и вас арестовывают, бац — и вы лишаетесь практически всех денег, буквально застревая в Сердце Мира. Смешно, иначе и не скажешь — ситуация, словно дрессировщик запер себя в клетке с голодным зверем, попутно потеряв ключи.
Иногда волшебнику казалась, что жизнь — это зебра, которую какие-то шалуны решили перекрасить, потому что черные полосы обычно оказывались жирнее и длиннее белых, на которые, возможно, просто не хватило краски. Успокаивало одно — в этот раз, по крайней мере, все произошло не из-за его неуклюжести.
Жизнь услышала эту мысль, которую Инфион подумал слишком громко, и добавила ее в список ближайших дел. Не в этот раз — так в другой. Точно так же, как делает жизнь, когда кто-то говорит (или очень громко думает): «Ну, хуже уже быть не может».
— Ну, хуже быть не может, — заложил Ромио бомбу замедленного действия. Эта фраза была кодовым словом, как в старых и не всегда хороших шпионских фильмах — там бы после нее активизировались спящие агенты, ну, а в данном случае, весь мир приготовился дать кому-то пинка.
— Никогда так больше не говори, — сказала Лолли.
Некоторое время они шли молча.
— Давайте лучше подумаем, что нам теперь делать, — наконец-то нарушил тишину Инфион.
— Для начала, не вести себя как идиоты… — работница Борделя покосилось на Ромио.
— Но кто же знал, что здесь…
— Давайте серьезно, — перебил дважды «неместного» волшебник. — Мы сейчас все немного в штанах Ромио. Только вот его в Златногорске никто прикончить не пытался, первое время. И у него оставались деньги.
— Ну хорошо, хорошо. Давай проведем эксперимент, — вздохнула Лолли, останавливаясь.
Девушка встала на месте аккурат перед каким-то домом, и зачем-то подняла голову вверх — видимо, просто, чтобы отвлечься. В глаза ей тут же попался огромный каменный дракон на крыше, который выглядел реалистичнее всех других — какой-то он был слишком… проработанный, словно конкретно для этого дома архитектор не поскупился на детали.
Все внимание на мгновение припало к каменной рептилии. Дунул легкий ветерок — но его было достаточно, чтобы растрепать волосы Инфиона, который тут же отвлекся на поправление шевелюры.
— Так что ты там говорила про эксперимент? — осведомился он.
— А. Точно. Так вот, эксперимент. Что вы обычно делаете, когда у вас кончаются философы?
— Что за идиотский воп…
— Пусть ответит Ромио, — Лолли жестом заткнула работника Бурта. — Ну?
— Эээ… Ну, допустим, пытаемся найти еще.
— А как мы можем найти их в чужом городе?
— Эээ…
В голове романтика началось некое подобие короткого замыкания. В Златноорске такой проблемы финансового характера у него не возникало.
— Ну, я же говорила, давайте не вести себя как идиоты. Так что мы делаем?
— Могу предположить, что мы работаем, — устало сказал Инфион. — А если мы в чужом городе — то мы находим работу.
Первобытный ужас, хотя, скорее отвращение ко всему сущему охватило волшебника. Дракон на вершине дома стал казаться еще более живым — все из-за ливнем накрывшего Инфиона потока эмоций, которые на время отключали мозг. Да, это было воистину ужасно — еще утром он думал, что вся ситуация может сойти за мини-отпуск. И ничего страшного, что вас преследуют — хоть на какое-то время можно было сменить обстановку, развеяться. И что в итоге? Опять все по новой. По какой-то невероятной причине, момент отдыха опять превращался в каторгу.
Троица глянула на улицу, которая расширялась по мере продвижения вперед — подобно шлангу, что начал раздуваться с одной стороны. Дома расступались в разные стороны, драконы наблюдали с крыш каменными, лишенными жизни глазами. Улица вела куда-то вдаль, в размытое, дымчатое будущее и к таким же размытым домам, которые еще не приобрели четкость в поле зрения Златногорской троицы. Совсем вдалеке шестом торчала огромная башня Правительства — сердце Сердца.
