— Ну, мы и подумали, что это гениально — хотели предложить и вам ввести такую систему. А это вот деньги — в государственную казну, ну, тот самый штраф. Вот.
Сидящий за столом человек внимательно посмотрел на монеты, потом на листы, а потом на лицо жандарма.
— Зак Конн, откуда, ты говоришь, они были?
— О, совсем забыл — из Златногорска, сэр.
— Понятно, это многое объясняет. Думаю, нам еще нужно будет довести эту систему до ума… Свободен, — начальник сделал характерный мах рукой. — И забери деньги, прошу тебя. Считай, что эта премия — нам одна такая сумма все равно не поможет.
Довольный Зак Конн покинул кабинет, и когда дверь за спиной закрылась, жандарм наконец-то расслабился. Он довольно улыбнулся и поспешил прочь, чтобы рассказать своему коллеге о внезапной премии на двоих — им досталось даже больше, чем они планировали.
А человек, сидевший за столом, отодвинул стопку бумаг в сторону и вытащил интересующий его листок, впившись в него глазами. Там не было ни слова о «гениальных штрафах».
— Да, Супримуса это может заинтересовать. Очень даже, — протянул Кронос, последний член правительственного Триумвирата, гранд-адмирал и начальник жандармов.
На улице Старых Драконов было хоть глаз выколи. Туман словно попал во временную брешь, застоялся, не желая рассеиваться, хотя по всему остальному городу от него уже давно не осталось ни следа. Казалось, что это просто-напросто один из каменных драконов выдыхает и выдыхает пар своими огромными ноздрями. Дым клубился, вылетая из некоторых окон, такой же бело-сероватый — он скручивался спиралями и нитями вплетался в слой застоявшегося тумана, смешиваясь с ним одну, хоть и тонкую, серую массу.
Больше всего дыма изрыгало одно из открытых окон, стеклышки на котором играли очередной акт своего нескончаемого и феерического марлезонского балета. Прищурившись и посмотрев чуть в сторону, можно было бы заметить вывеску над входом в дом.
Ширпотрепп сидел за столом в желтоватом свете ламп и пыхтел трубкой, чашечка которой умелым мастером была превращена в мордочку дракона. Его окружали иссохшие музыкальные инструменты и готовые партитуры — все, казалось, уже давно зомбированные и умершие, словно вытащенные из могил. Они покрылись толстенным слоем пыли, от которого любая тряпка тут же превращалась в непонятное, аморфное нечто, которое и кашей, и месивом можно было назвать с натяжкой. Даже торговец антиквариатом, которому надлежало поддерживать свои экспонаты в немного пыльном и иногда заброшенном виде (стилизация — вещь тонкая) получил бы сердечный приступ от такой жуткой картины.
Ширпотрепп расправил крепкой и морщинистой рукой пожелтевший листок бумаги, внешне напоминающий карту. Именно что напоминающей — назвать этот кусок картой можно было лишь с большой натяжкой. Даже начинающие географы в школьных кружках смогли бы изобразить более понятный план-схему. Но, как оно обычно и бывает, в своих каракулях житель улицы Старых Драконов разбирался с уверенностью.
Он покрутил карту, не поднимая ее, решив рассмотреть нарисованное изображение с разных ракурсов, потом хмыкнул что-то и, довольный, свернул пожелтевший лист в трубочку. Ширпотрепп откинулся на спинку кресла и запыхтел еще сильнее.
Зазвенел дверной колокольчик.
Закашлявшись, хозяин магазина потушил трубку, положил ее на стол неохотно пошел к выходу.
Тонкий как спичка молодой человек стоял около двери, горящими глазами бегая по музыкальным инструментам и словно бы не замечая их… скажем так, возрастной потертости.
— Добрый вечер, — пробасил Ширпотрепп.
— Добрый! — оживился молодой человек. Огонек перебежал из глаз в голос. — Я бы хотел подыскать себе скрипку, и даже несколько уже приметил. Не подскажете, какая будет лучше?
— А я почем знаю, — отрезал хозяин магазина. — Я в этом не разбираюсь, не разбираюсь!
— Но, погодите. Это же ваш магазин, так? Почему же вы…
— То, что я продаю эти инструменты… инструменты!.. еще не значит, что я в них что-то понимаю. Могу проконсультировать вас по цене, составу и… возрасту. Не более.
И тут покупателя словно накрыла волна вселенской мудрости, одарив всеми тайнами мироздания сразу. Лицо молодого человека превратилось в один из каменных идолов.
— О. Хорошо. Может быть, я пока подумаю — зайду попозже.
И покупатель ускользнул через дверь, дельфинчиком нырнув в застоявшийся туман.
Ширпотрепп тяжело вздохнул, вернулся к столу и плюхнулся в кресло. Он пошарил рукой в одном из ящиков, и достал оттуда что-то наподобие открытки — на ней красовался морской берег и каменные шляпы, вроде бы, Златногорских домов. При детальном рассмотрении в пейзаже действительно узнавался Златногорск, просто с небольшими изменениями, которые художник добавил, напевая при этом «я так вижу!».
Пожилой мужчина пошевелил губами словно в молитве, а потом спрятал открытку в ящик стола.
— Ну ничего, еще чуть-чуть, и все поменяется, — уверенно произнес Ширпотрепп. — И жизнь станет в разы лучше.
Инфион взял в руки маленькую баночку — на стенках еще ютились остатки гутой красноватой краски, неестественно блестящей в свете красных ламп. По указанию Солии, пустые склянки надо было выкидывать в мусорку — что волшебник и собирался делать. Но угол наклона оказался слишком большим, и отвратная жидкость капнула работнику Бурта на грудь. Благо, их заставили надеть фартуки — когда-то белые, но теперь уже сплошь покрытые разноцветными (преимущественно красными) пятнами. Встреть человека в таком наряде на улице, да еще ночью — и тут же пустишься бежать со всех ног, приняв его либо за маньяка, либо за мясника. Либо за удивительное природное сочетания — мясника-маньяка (или маньяка-мясника. От перемены мест слагаемых… неприятности все равно остаются).
В конце концов, склянка оказалась в мусорном ведре.
Финтифлюх уже и след простыл. После сделанной на лодыжке татуировке, которую Лолли посчитала абсолютно безвкусной, портная решила поскорее покинуть это пугающее и напоминающее бордель место. Больше в заведение Солии никто не заходил. «Ну и славно» — заключил Инфион, и где-то на уровне коллективного бессознательного с ним согласилась и работница Борделя. В таких ситуациях мысли часто сходятся, но только не в случае с Ромио — ему то ли все уже надоело, то ли элементарно стало скучно.
— И долго нам еще здесь торчать? — не выдержал романтик.
— О, поверь, прилично, — ухмыльнулась Лолли, аккуратно чистившая зловещее жужжащее устройство.
— И еще не один день, — волшебник подхватил мысль.
— Пока не накопим деньги на билеты. Ну, или пока Платз нас не прикончит. Доволен?
— Нет, конечно, недоволен! Ни ситуацией, ни вашими ответами, — надулся дважды «неместный».
Цветная прядь Солии показалось где-то в слабо освещенной темноте других комнат. За волосами явился и голос:
