— Если сегодня больше никого не будет, а такое — вероятно, то отпущу вас с миром, — прогремела женщина.
Ромио радостно заулыбался.
— Ага, как же, — вздохнул Инфион. — После таких слов обычно…
И тут зазвенел дверной колокольчик.
— Ну, а я же говорил — точнее, даже не договорил еще.
В прихожей началось шевеление. Какое-то шуршание, потом — звук, характерный для человека, снимающего с себя верхнюю одежду и шляпу, после — какое-то шебуршание. Весь этот концерт звуков занял не более минуты. Красная шторка одернулась, и в центральный, как выразилась Лолли, «вивисекторский зал», вошел Ш’Мяк.
Который тут же остолбенел при виде троицы — даже тролли из старых легенд не становятся настолько каменными на солнце.
— Эммм, ммм, мм, эммм… — слова остолбенели вместе с телом Ш’Мяка.
— О, здравствуйте, — улыбнулся Ромио, который и вовсе не заметил метаморфоз хозяина инновационного «хостела». — И вы за татуировкой?
— Мммммм… эээ… да, — дар речи начал постепенно возвращаться к мужчине. Он замер так, словно его только что застукали за похищением невероятно ценных бумаг из сейфа, и теперь ему грозил расстрел, четвертование, пытки инквизиции или, даже, все разом.
— Ну и что вы тогда стоите? Присаживайтесь, — окликнула гостя появившаяся Солия.
Ш’Мяк неуклюжи заторопился в сторону кресла. На полпути он остановился, наморщил лоб так, будто прокручивал через череп фарш, и выдавил из себя:
— Только мне нужна особая татуировка.
Мужчина тут же спрятался в воображаемый бункер, приготовившись к ядерному взрыву.
— Да, да, конечно. Никаких проблем.
Ш’Мяк расслабился, осознав, что его поняла только Солия, и уселся в кресло, выпятив животик.
— О, кстати, что вы тут делаете? — наконец-то пришел в себя хозяин «хостела» и, с прежней аккуратностью, повернул голову к троице.
— Эмм, в принципе, это должно быть ясно, — отозвался Инфион, уже успевший сбегать за новой склянкой с густой краской. — Работаем.
— О. Неожиданно. Я думал, вы этого делать не собираетесь, — Ш’Мяк задумался. — Хотя, будет точнее сказать, я думал, что вы сюда приехали, ну, отдыхать, развеяться.
— О. Все практически так и есть! — ухмыльнулась Лолли. Любая лиса рядом с ней оказалась бы сущей дилетанткой. — Только возникли некоторые… ну, как оно бывает, непредвиденные обстоятельства.
— Да! Нас… — романтик клал на столик около кресла пару резиновых перчаток, но тут по какой-то странной причине уронил их — благо, тоже на стол. И нога Лолли, резко наступившая на мысок дважды «неместного», к этому происшествию не имела абсолютно никакого отношения.
— Застали врасплох, и мы немного не рассчитали свои возможности. Вот и все, — закончила девушка, невинно хлопая глазами.
Некоторые охотники на нечисть с кучей свободного времени могли бы отнести Лолли к подвиду оборотней — при помощи улыбки она умело металось между состояниями лисы, львицы и милого котенка, которого так и хочется потискать, кормя при этом молочком из бутылочки.
Ш’Мяк кивнул.
Подоспевшая Солия жестом руки отогнала троицу, надела перчатки и опустила одну из свисающих со столика трубок в открытый сосуд с краской. А потом она взяла в руки тот ужасный прибор, напоминающий не то иглу, не то сверло, и нажала на маленький рычажок. Адская машина зажужжала.
Глаза Ш’Мяка решили спрятаться в укрытие, но слишком поздно осознали, что никуда деться не могут.
— Эм, ммм, только можно сделать ее там, где не будет видно?
— Как насчет плеча?
— О. Прекрасно. Прекрасно. Прекрасно, — какую-то пластинку в голове хозяина «хостела» определенно заело.
— Ну, может, хотя бы рукав задерете?
Дрожащей рукой Ш’Мяк, не сводя глаз с дребезжащей иглы, расстегнул рубашку и освободил половину тела от одежды, выпятив плечо.
Женщина с цветной прядью волос проверила прибор, нажала на какой-то переключатель, и краска начала подниматься вверх по трубке. Затем Солия склонилась над плечом губкой обмякшего мужчины. Даже выкинутая на берег рыба не выглядит так беспомощно и напугано.
— О, не бойтесь, — сказала хозяйка. — Я могла бы сказать, что это будет не больно — почти как комарик. Но я не говорю этого, потому что все будет совсем не так.
И вот тут мир закружился волчком, перевернулся на спину, как неуклюжая черепаха, а потом и вовсе плавно растаял в ничего, в мягкую и зыбучую пустоту. А на смену ей пришла аморфная, пустая и холодная темнота, в которую Ш’Мяк и провалился.
Вечность тянулась патокой — все никак не хотела и не хотела заканчиваться, что, конечно же, логично. На то она и вечность. Говоря визуально — это был огромный черный экран, который двигался, но вот только заметно этого не было. Невозможно различить абсолютную черноту от абсолютной черноты, даже если эта чернота движется.
Но, любая вечность, как бы это не было парадоксально, может длиться не более нескольких секунд.
Ш’Мяк очнулся, ощутив жгучую боль в плече. Он приоткрыл глаза, которые сначала отвыкали от черноты обморочного небытия. Привыкнув к густому красному свету, они наконец-то послали в мозг четкую картинку — на руке красовался алый круг, который уж совсем не был похож на привычные татуировки. Словной какой-то безумный художник решил выдать одноцветную геометрическую фигуру за произведение искусства, новый скачок во всемирном творчестве.
— Все… закончилось? — протянул хозяин «хостела», отходя от природного наркоза под названием обморок, и попытался потереть горящее место на плече.
— Нет! — многотонный голос, ломающий все лабораторные приборы, вновь вырвался из хрупкого тельца Солии. — Не надо ничего тереть, ну хотя бы ближайший час. А вообще, да — все закончилось.
— И как долго я здесь просидел? — Ш’Мяк предпринял попытку достать часы.
— Ну, минут пять, — отозвался Инфион.
— Что?! Всего-то?! Мне казалось, что я просидел здесь…
— Вечность? О да. Постоянно такое слышу от тех, кто теряет сознание в этом кресле, — пожала плечами Солия. — И с вас, кстати, законно причитается.
— О. Да, да, конечно, — мужчина застегнул рубашку, пошарил в кармане брюк, встал и, пьяно шатаясь, подошел к Солии, вложив в руку несколько философов.
— Пора бы уже поднять цены, — вздохнула она. — А то вас сегодня как крыс расплодилось — и все с одним и тем же запросом…
Ш’Мяк закопошился и вскоре скрылся за шторкой. Через пару минут он уже шел по улице, поглубже окунувшись в желтое пальто. Отойдя уже довольно далеко от мастерской Солии, он вдруг вспомнил, что забыл кое-что, и остановился. Возвращаться обратно совсем не хотелось — долго, да и попадать второй раз в такое место совсем не возникает желания. Это, все-таки, не так важно — он скажет им, когда они вернутся. Все же любят сюрпризы — особенно, когда сюрпризы эти приятные. Ну а это точно не может стать неприятным сюрпризом, если подумать логически.
