— Ох, так и знал! Тебе тоже кажется, что лучше было добавить намека на вытекающий желток?
Честер опешил.
— Что? Нет! Это был бы уже перебор, лучшее враг хорошего, ты сам говорил. Просто я хотел предложить тебе добавить еще одну важную деталь… — лучший свадебный церемониймейстер всех семи городов ткнул пальцем на небольшой вырез платья. — Предлагаю добавить туда прозрачную безделушку из хрусталя, но полую внутри…
— Зачем? Я ведь могу сделать… да! Добавить туда фиолетовый камень в серебряной оправе….
— Нет, Бальзаме, она должна быть именно полая и прозрачная. Чтобы внутрь кое-что могло поместиться… По-моему, отлично впишется в общий вид, а?
— Что ты опять придумал? — тонкие бровки кутюрье поднялись так высоко, что чуть не скинули парик, а нос, будь он механическим, увеличился бы в размерах от любопытства.
— Что? — закрутил локон на палец Честер. — Совсем ничего! Просто так надо, Бальзаме. Я потом тебе расскажу, а пока, сделай маленькое одолжение.
— Но мы не договаривались об этом элементе платья с мадам Крокодилой….
— По-моему, вы договорились только о каких-то общих чертах… К тому же, ты все равно будешь утверждать итоговый вариант. И, я уверен, что мадам Крокодиле понравится платье со светящейся хрустальной побрякушкой.
— Светящейся? — Бальзаме откинулся на спинку кресла, позволив мягкой пучине поглотить себя. — Честер, я ведь не алхимик, я так не умею! Точнее, я могу посоветоваться с алхимиками и сделать так, но ты сам минуту назад просил сделать прозрачн…
— Фу, никаких алхимиков! — Чернокнига аж передернуло. — Они наверняка предложат что-то ядовитое. Не волнуйся, свечение я беру на себя. Главное, сделай этот камушек полым. И еще… сделай так, чтобы он мог открываться…
— Но как ты собрался?..
— Я расскажу тебе потом. Просто чтобы не спугнуть удачу, — Честер залез в карман и вытащил пузырек с апельсиновым маслом, начав смазывать усы. Аромат хитроумным осьминогом пополз по воздуху, вплетаясь даже в кудри парика Бальзаме.
Кутюрье же встал и уставился на платье, почесывая острый, как клин, подбородок.
— Да, знаешь, все-таки я не дошил жемчуга слева, а не перешил справа. Ну что же…
Раздался мелодичный звон.
— По-моему, к тебе кто-то пришел.
— А? — потерялся пространстве Бальзаме.
Раздался стук в дверь.
— А теперь кто-то стучится в дверь…
— А! — нашел дорогу в материальный мир кутюрье.
Совершив небольшой кульбит в прошлое — на пару секунд, — можно увидеть, как Шляпс нажал на магический звонок и нетерпеливо затопал ногой.
Тишина за дверью, укоренившаяся на первую пару минут, его не устроила, но он списал ее на хозяина жилища. Кто знает, чем занимается этот Бальзаме в свободное время — даже если тем, чем обычно, вернуть его в реальность один звонок не сможет.
Люминограф решил постучать.
В доме, усиливаясь с каждой минутой, раздались шаги. Вскоре, дверь отворил слегка взволнованный кутюрье, словно смотревший сквозь Диафрагма.
— Надеюсь, я вас не отвлек, — пробубнил Шляпс ради приличия.
— Ну разве что совсем чуть-чуть.
— Вот и славно.
— Господин Шляпс, я так рад, что вы вернулись! Надеюсь, что вы все-таки приглядели себе что-то из блестяще-фантастическо-сонной коллекции! Мне кажется, что серебристый пиджак с блестками…
— Нет и только нет, — отрезал Диафрагм все пути наступления для словно с модной цепи сорвавшегося кутюрье. — Я ищу вашего брата, господин Чернокниг!
— О, вам повезло! Он как раз забежал в гости. Заходите, провожу вас наверх и налью чаю…
Шляпс подумал, что это смертельная ловушка моды, и прикинул свои шансы выстоять против Бальзаме с его блестящим пиджаком. Шансы эти были ничтожны.
— Нет, простите, у меня совсем нет времени. Пусть он будет так любезен и спустится сюда, у меня очень важное и срочное дело…
— Ладно, как хотите, — могло показаться, что от расстройства у Бальзаме длинный нос упал и повис серпантином. — Честер, здесь господин люминограф!..
— Я все отлично слышу, — сообщил голос, спускавшийся по лестнице, который вскоре оказался церемониймейстером. — При открытых дверях тут прекрасная слышимость.
Чернокниги словно сменили друг друга на посту, как фигурки на старых часах — и вот уже Бальзаме копошился где-то на заднем плане, а в дверях стоял Честер.
— Может все-таки зайдете, господин Шляпс? Я удивлен…
— Это вы украли светопарат, господин Чернокниг? — накренился вперед люминограф.
Наверное, в каком-нибудь из вариантов повествования, Честер Чернокниг поседел бы — но здесь он просто открыл рот и выпучил глаза.
— Что?! У вас украли светопарат?! Но как же дым… точнее, люминки?! Как это…
— То есть, — спокойствием Диафрагма можно было заряжать ядерный реактор. — Вы не крали его?
— Что?! Да сами подумайте, зачем мне это нужно! — взмахнул руками церемониймейстер, и подолы его алой накидки взлетели вверх. — Я ведь сам предложил люминки на свадьбу…
— Чтобы потом украсть светопарат для своих грязных целей, да?
— Какие грязные цели, господин Диафрагм! Я лучший свадебный церемониймейстер всех семи городов! Даже если бы у меня эти грязные цели и были, я бы не стал нагло красть вашу собственность. Это, знаете ли, очень портит статус. А в нашем деле статус — это все! — Честер сделал передышку. — Как вообще кто-то мог решиться решился украсть хоть что-то материальное? Идеи не в счет. Это же Хрусталия!
— Они пробили стену, — холодно процедил люминограф.
— И вы думаете, что я мог пробить стену?!
— Нет, но я решил проверить. Хорошо, но вы-то уж точно кому-то проболтались о люминках на свадьбе, и этот кто-то просто решил испортить все…
— Испортить свадьбу?! — Чернокниг побагровел. — Этот кто-то, как вы выразились, должен быть просто не в своем уме, потому что… как же эта свадьба важна! Нам нужно срочно найти светопарат, чтобы все прошло как надо, чтобы было достаточно дыма.
Шляпсу несвойственно было обращать внимание на возмущения других, и уж тем более подмечать в тираде слов отдельные фразы — а очень, очень зря.
— То есть, вы говорите, что никому не проболтались?
— Конечно нет! Ну а смысл. Ведь я… — Честер замер и сфокусировал свой взгляд на груди люминографа — будь перед ним девушка, его бы еще можно было понять. — Эээ… у вас там что-то светится…
— Что? — встрепенулся Диафрагм и заметил, как пузырек во внутренним кармане снова замерцал призрачно-зеленым. Шляпс ударил по плащу, будто отряхиваясь, и свечение пропало.
