Когда она ушла, Октава испытала сущее облегчение, и вернулась в пустующую гостиную. Честер с Аллигорией опередили ее, а Пшикса нигде не было видно.
Гостиная действительно выглядела пустой — но не потому, что здесь не было мебели, а по той причине, что мебели для комнаты такого размера здесь стояло слишком мало. Небольшой диванчик, маленький комод с зеркалом, пара полок, шкафчик и, в принципе, все. Остальное пространство пустовало, как спешно покинутый хозяевами особняк с приведениями. А учитывая то, что в доме жило всего два человека — Октава с Аллигорией, — пространство вокруг казалось еще более пустым и просторным.
Честер шмелем кружил вокруг бронзовых приборов. Крокодила старшая села на диван.
— Ну и где же ваш господин Пшикс? — фыркнул Честер, внимательно изучая приборы и ничего в них ровным счетом не понимая.
Раздался какой-то глухой и, как могло показаться, мистический звук — непонятный грохот, мычание, а потом в полу открылся умело замаскированный люк — оттуда, кашляя, выглянул Глиццерин.
— Здравствуйте, господин Черкнокниг, здравствуйте, мадам Аллигория, я тут, просто изучаю, как и куда нам поставить приборы.
— О! — Чернокниг наклонился к пиротехнику. — И что же вы придумали?
Глиццерин сначала внимательно осмотрел одежду свадебного церемониймейстера в поисках свечения, а потом стал вылезать из подвала.
— Думаю, что мы поставим все приборы в подвале и пустим трубки, я принесу их завтра — здесь не так много места, как в театре, — на свет показался весь Глиццерин.
— Значит, это… э, простите, у вас щека в чем-то грязном. Да, вот здесь.
Пшикс достал платок и потер щеку, следуя инструкциям Чернокнига «правее-левее-чуть повыше».
— Так, о чем это я, — вернулся к мысли Честер. — А! Значит, это будет чисто техническим помещением, да? Не для публики?
Прежде, чем ответить, пиротехник бросил взгляд на Октаву. Та слегка пожала плечами.
— Да, — сказал наконец-то Глиццерин. — Чисто служебное помещение.
— Замечательно! — взмахнул руками Честер. Пшикс всмотрелся в его карманы — но ничего не светилось. — А теперь, будьте любезны, покажите нам ды… точнее, как это работает.
— Конечно. Только отойдите в сторону, пожалуйста.
Честер послушался. Глиццерин подошел к приборам, которые напоминали бочки, только сделанные из бронзы, с трубками и шестеренками. Пиротехник нажал маленький рычажок на каждом из трех приборов и отошел в сторону, встав рядом с Октавой.
Сначала «бочонки» пыхтели и шипели, затем вверх повалил дым — обычный, а не как на представлении, призрачно-зеленый: сперва тоненькие струйки, потом больше и больше, пока вверх не стали вырываться огромные струи.
— Цвет мы придадим дыму с помощью зеркал и магических ламп, — посчитал Пшикс важным добавить, но Честер его не слушал, он просто смотрел на дым — или сквозь него — и молчал.
Октава ткнула Глиццерина в бок, аккуратно показав пальцем на церемониймейстера.
В одном месте его одеяние засветилось призрачно-зеленым.
— Это оно? — шепнул Пшикс.
— Похоже, что да.
И тут в дверь позвонили.
Честер отвлекся от струй дыма.
— Спасибо, господин Пшикс, просто замечательно!
В дверь снова позвонили.
— Кто-нибудь может открыть? — занервничал Чернокниг.
— Я открою, — сказала Октава. — Я сегодня домашний дворецкий.
— Октава! — фыркнула на нее Аллигория.
На пороге стоял Диафрагм Шляпс.
— Надеюсь, вы не мучали Бальзаме? — с порога спросила его девушка.
— О, я ходил за светопаратом, — вновь наполовину соврал люминограф, в качестве доказательства похлопав себя по кожаной сумке.
— Ну, проходите…
— Нет, — остановил Октаву Диафрагм. — Мне нужно поговорить с господином Пшиксом, а потом надо бежать.
— Ну так заходите, он здесь, настраивает приборы.
— Чернокниг ведь тоже здесь? Мне нужно поговорить с господином Пшиксом прямо здесь и сейчас. И только с ним.
— Вы ведь понимаете, что это неправильно.
— В каком смысле и для кого?
— Ну, я считаю, что тоже могу знать, о чем вы будете говорить. В конце конов, это свадьба моей мамы!
— Нет, это должен услышать только он, — Шляпс поспорил сам с собой, но все же добавил, — пожалуйста.
Крокодила просто кивнула и ушла. Диафрагм нервно подергал ногой, дожидаясь Глиццерина.
— Здравств… — начал было Пшикс, но люминограф жестом остановил его.
— Я знаю, зачем Честеру вся эта ерунда с жизнью, и даже не думайте спрашивать, господин Пшикс, откуда я это узнал, хорошо? Сейчас я очень быстро и тихо расскажу, потом пойду.
В темпе самбо люминограф рассказал Глиццерину все, что узнал.
— Ого, вот уж вправду интересно, — только и ответил Пшикс.
— А теперь я пойду, и меня здесь не было, ладно?
— Да, да, но… стойте, — шикнул пиротехник, ухватившись за рукав Диафрагма. — Жизнь у Честера, мы видели, как она светилась. И ему, похоже, зачем-то нужен подвал.
— Давайте обсудим это в другом месте. Например, ну… у меня дома.
Глиццерин был шокирован таким приглашением, но сам Шляпс, уж поверьте, удивился сказанному не меньше — Диафрагму казалось, что это произнес кто-то другой.
— Когда закончите тут, — добавил люминограф и ушел.
Пшикс кивнул, закрыв дверь.
Когда пиротехник вернулся в просторную гостиную, он застал обрывок разговора Аллигории с Честером.
— …поверьте, горящее мороженое будет выглядеть просто потрясающе! И у меня уже готовы зеркала с именами гостей, чтобы они знали, куда садиться. Верьте мне, это будет лучший из всех ваших дней!
— А платье? — уточнила Аллигория.
— Принесу завтра утром прямо от Бальзаме, уж простите, она закопошился! И свечи тоже принесут завтра утром. Только вот, что насчет сцены и спектакля…
Честер покосился на вошедшего Глиццерина, но тот был готов к контрответу:
— Все будет завтра утром! Актеры готовы, господин Увертюр лично репетировал с ними, небольшую сцену соберем тоже завтра утром, но здесь и без нее будет хорошо. Трубки и все остальное тоже будет завтра утром.
— Прекрасно! — Честер взмахнул руками и стал уточнять еще какие-то детали у мадам Крокодилы, а та, в свою очередь, как обычно находилась где-то, но явно не здесь и сейчас. Она просто кивала, либо отвечала совсем короткими или странными репликами.
Воспользовавшись моментом, Глиццерин подошел к Октаве, прошептав на ухо:
