Мятеж 1698 года смогли подавить еще до приезда Петра в Москву. Не дожидаясь приказов Ромодановского, полковник Гордон, шотландец на русской службе, вывел навстречу стрелецким войскам свои новые части иноземного строя, рассеяв плохо организованную массу стрельцов огнем своей артиллерии на переправе их мятежного войска через подмосковную речку Истру. Только после этого преображенцы Ромодановского приступили к массовым розыскам, арестам, пыткам и казням. Пытаясь оправдать свою нерешительность, Ромодановский даже попытался ввести Петра в заблуждение, преуменьшая масштабы проблемы. Он повесил полсотни главных зачинщиков бунта, отпустив остальных стрельцов на свободу, объяснив царю с их слов, что речь не шла о попытке захвата власти и возведения на трон Софьи, а изведенные нуждой стрельцы просто без спроса пошли в Москву к своим семьям, помыться в банях и сытно поесть. Но эта неуклюжая попытка представить масштабный политический мятеж и заговор массовой самоволкой оголодавшего воинства Ромодановскому не удалась. Петр обрушил на своего оплошавшего главу сыска и заместителя по управлению страной потоки брани, приказал вновь арестовать и пытать уже отпущенных стрельцов. Под пытками преображенцев те признали факт замысла взять Москву с боя и поменять в России власть, и тогда уже начался тот самый массовый стрелецкий розыск.
Царь возглавлял это жестокое следствие, лично допрашивая даже многих рядовых стрельцов, дважды выезжая в монастырь для допросов содержащейся здесь своей сестры Софьи, подозреваемой в подстрекательстве стрельцов к бунту. Все это кончилось знаменитым «утром стрелецкой казни», когда на Красной площади под личным руководством царя казнены около двухсот участников мятежа, а в несколько следующих дней еще около двух тысяч обвиняемых. Такого масштаба политических репрессий страна не видела со времен опричных казней 1570 года при Иване Грозном. Сам царь Петр по примеру Ивана лично взял топор. Присутствовавший при казни в числе других иностранных дипломатов австрийский посланец Иоганн Корб даже подсчитал, что Петр сам отрубил головы пятерым осужденным (по другим свидетельствам, царь обезглавил более десятка стрельцов). Ромодановский своей свирепостью при этом розыске и казнях вернул себе утраченное в глазах царя доверие, но это касалось только лично его, а не его службы сыска.
С этого времени важность Преображенского приказа в глазах Петра начинает падать, и он начинает думать о замене ему в виде принципиально новой службы. Преображенский приказ уже кажется ему устаревшим, он такой же тормоз его начинаниям из московитского прошлого, как ленивые бояре, вздорные стрельцы, меховые шубы до пят, привычка спать после обеда, церковные вековые обряды, да и сама ненавистная ему старорусская по духу Москва. Такой же тупиковый путь в развитии сыска, тормозящий его, как сделанный еще в допетровскую эпоху единственный на Руси боевой корабль «Орел» по голландским чертежам, оказавшийся негодным к серьезным испытаниям. Когда Петр основал свой боеспособный флот из сотен галер, «Орел» печально догнивал на волжском причале у Нижнего Новгорода, а Преображенский приказ так же тихо угасал на окраине Москвы в тени новой всесильной спецслужбы в России.
Первые годы нового века дали царю новые поводы для беспокойства на фронте госбезопасности отстраиваемой им империи. Если в столице он в эти годы почти сумел вырубить на корню оппозицию своему царству, задавить староверов и поставить под контроль власти официальную русскую церковь, упразднить стрельцов и получить тем временную передышку, то на русскую глубинку это еще не распространилось. В 1705 году те же бывшие стрельцы и раскольники взбунтовали Астрахань, убив ее воеводу Ржевского и других царских чиновников, ее пришлось брать долгим штурмом армии Шереметева, снятой для этого со шведского фронта. В 1708 году так же пришлось большим войском давить мятеж казаков-староверов Булавина на Дону. В том же году с трудом войска разогнали на Волге и Урале бунтовавших башкиров. Петру становится в это время окончательно ясна разница между карательной и упреждающей ролью тайного сыска. Его выученные иноземными полководцами типа Гордона новые полки смогут подавить очередные самые массовые восстания, а его преданные преображенцы угрюмого Ромодановского найдут и казнят большинство зачинщиков. Но завтра все повторится снова. А как предотвращать сами выступления, гарантировать себя от них, как вырвать из-под недовольных всякую опору в обществе и как это общество страхом отвратить от поддержки нового бунта? Для этого нужна была какая-то новая сила, контуры которой в голове царя только вырисовывались.
Ну а дело о группе Кикина и дело царевича Алексея окончательно утвердят его в мысли дольше с созданием спецслужбы не тянуть. Как Ивана Грозного последней каплей в чаше накопившихся идей по искоренению смуты подтолкнет к опричнине смерть жены Анастасии, якобы от рук врагов царя, так и у Петра последним толчком к Тайной канцелярии станет им же убитый сын Алексей. Тайная канцелярия официально была создана сразу после завершения расправы с царевичем Алексеем и его приближенными.
ПЕТРОВСКАЯ СПЕЦСЛУЖБА В ДЕЙСТВИИ
1718 год не случайно стал годом зарождения первой в России спецслужбы. Факт ее создания неотделим от других реформ Петра в том же году, когда он перекраивал весь процесс управления своей империи по давно обдуманному европейскому образцу. Именно в этом году упразднены приказы и созданы первые российские европеизированные министерства под названиями «коллегии»: Военная коллегия, Иностранная коллегия, Юстиц-коллегия, Берг-коллегия, Коммерц-коллегия и т. д. Спецслужба Тайная канцелярия заняла свою нишу в новом аппарате управления Российской империи. Даже ее главу Толстого поначалу на европейский манер будут именовать министром Тайной канцелярии, хотя этот англоязычный титул и не приживется тогда в России. Не случайно в том же 1718 году создано единое управление полицией под началом столичного обер-полицмейстера Девиера.
И в самом деле тайного сыска этот 1718 год революционен не только в силу важнейшего факта создания этой первой петровской спецслужбы, менялся весь подход к процессу обеспечения политической безопасности в империи. В этом же году, например, Петр своим указом вносит новшества в дело доносительства в России, разрешая принимать доносы только по трем первым «государственным» пунктам обвинения: о замысле покушения на царя, о бунте и измене, о расхищении государственной казны. Этот указ очень важен, он дополняет план создания Тайной канцелярии: происходит разделение работы сыска по политическим и по уголовнобытовым делам, спецслужба отделяется от обычной сыскной полиции. Чуть позднее, в 1722 году, Петр предпримет новые революционные шаги в этом направлении. Он перепишет уголовное уложение отца Алексея Михайловича, усиливая ответственность за государственные преступления, и создаст при своем Сенате первую в России прокуратуру как высший орган надзора за исполнением законов в его империи. Так что учреждение Петром Тайной канцелярии — это не единичный акт, а фрагмент из общего полотна крупной государственной реформы в его империи.
Датированного каким-то днем указа о создании Тайной канцелярии историки так и не нашли, поэтому в XVIII веке у сотрудников этого ведомства не было своего профессионального праздника по образу Дня чекиста в советскую эпоху. Очевидно, что изначально этим именем, Тайная канцелярия, назвали собранную в феврале 1718 года особую следственную комиссию под началом Толстого, которую создали временно для расследования дела царевича Алексея и выявления всех его сообщников, чтобы позднее распустить. Но после завершения всего «розыска царевича» и параллельного ему «кикинского розыска», когда всех обвиненных уже казнили или замучили на следствии, Петру пришла в голову идея продолжить работу канцелярии уже на постоянной основе, так и родилась в России первая спецслужба. Здесь мы можем уже установить дату — это 25 ноября 1718 года, день указа Петра I, назначившего самому себе отдельный день недели (понедельник) для посещения Тайной канцелярии, — так Петр признавал постоянный характер работы нового ведомства. 25 ноября можно считать днем рождения специальной службы в Российской державе.
