После завершения дела умерщвлением Алексея Романова Толстой не побрезговал въехать в конфискованный роскошный дом казненного по этому же делу Абрама Лопухина, бывшего царского шурина, находившийся на Васильевском острове новой петровской столицы. Традиция присвоения руководителями тайного сыска лакомых кусков имущества жертв их деятельности в истории российских спецслужб этим вселением Толстого в чужой особняк была положена. По этому же праву главы репрессивного ведомства Толстому из конфискованного у Кикина и его друзей имущества досталась значительная доля деревень с их крестьянами, что, по мнению первого толстовского биографа француза Виллардо, стало основой богатств Толстого в 20-х годах этого столетия. Остается лишь добавить, что после последней опалы и заключения Толстого в тюрьму в 1727 году все это тем же путем было конфисковано и разделено между свалившим Толстого Меншиковым и его приверженцами — так бумеранг грабежа под видом конфискации из 1718 года вернулся к Петру Андреевичу.
ПЕРВЫЙ ГЛАВА СПЕЦСЛУЖБЫ
В таком качестве Петр Андреевич Толстой вошел в историю российского политического сыска и спецслужб России. Здесь он делал то же, к чему уже привык во время почти полугодового розыска по делу царевича Алексея и группе заговорщиков Кикина. Он разрывался между необходимостью руководить политическим сыском вверенной ему Тайной канцелярии, другими порученными ему Петром государственными делами и светской жизнью в новом европейском Санкт-Петербурге. Толстой не перестал быть культурным человеком и знатоком театра, но и в подвал Тайной канцелярии в Петропавловке в случае необходимости спускался без колебаний. Он лично знал многих из репрессированных соратников Кикина, не раз выпивал на императорских банкетах с камергером Петра Монсом, вице-канцлер Шафиров работал вместе с ним в Турции и сменил в свое время Толстого на посту царского посланца в Стамбуле. И допросами всех этих людей Толстой руководил, и ставил свою подпись под смертными приговорами им (Ша-фирову не исполненным по милости Петра) с той же легкостью, с какой подбивал когда-то на страшный русский бунт стрельцов или вез в Москву на погибель царевича Алексея.
Петр не ошибся в человеке, которому доверил руководить первой в его Российской империи спецслужбой. Когда два века спустя Сталин при зачистке НКВД от команды опального уже Ежова очень неожиданно предложит возглавить госбезопасность популярному летчику-испытателю Валерию Чкалову, тоже любившему независимость и светскую жизнь, кумир советской авиации откажется от такого странного кадрового назначения. Чкалов не захочет брать в руки топор репрессий, вскоре погибнет в авиакатастрофе (есть версия — отказ от руководства НКВД и скорая гибель Чкалова не случайное совпадение), оставшись героем советской истории и летчиком-весельчаком, а не мрачным наследником палача в погонах Ежова. Любитель опер и светских раутов Толстой взять топор и встать к дыбе не отказался, но он и был сыном другой эпохи, он и мыслил по-другому.
В эти годы подвалы Тайной канцелярии и тюремные камеры Петропавловской цитадели так и соседствовали в жизни Толстого с бальными залами и сенатскими коллегиями. Он научился соединять все эти интерьеры, стараясь успевать везде. И из подвала Тайной с запахом крови и горелого мяса переходил в помпезные сенатские залы спокойно. Как в тот день, когда под его началом то ли убит в камере, то ли замучен при последнем допросе царевич Алексей, он поехал с Петром и Меншиковым на вечерний банкет, где все они дико пили и неуемно веселились. Петр доказывал себе и всем, что так и должно быть, что он для государства не пожалел родного сына и о нем плакать не станет (когда в конце того же года погибнет его старый недруг шведский Карл XII, царь Петр Романов будет вполне искренне рыдать — благородного и смелого врага ему было по-настоящему жаль). Толстой урок усвоил, на людях он ни разу не дал овладеть собой эмоциям после ужасов, творимых под его руководством за глухими стенами Петропавловской крепости, все петропавловские страсти он оставлял на переезде через Неву обратно в город.
В последние годы жизни Петра I Толстой все больше предпочтения отдает именно светской жизни и другим государственным делам. Ведь в петровской империи помимо руководства Тайной канцелярией Петр Андреевич был одним из первых управленцев, занимая еще несколько важнейших государственных постов, в частности возглавляя Коммерц-коллегию и будучи одним из председательствующих в Сенате. Можно ли сегодня в современном государстве представить главу спецслужбы, одновременно являющегося министром экономики своей страны и спикером ее парламента? Тогда же такое оригинальное совмещение постов было почти нормой и не только в России. Собратья Толстого по руководству зарубежными тайными полициями, де Брюль во Франции или Альберони в Испании, кроме этого имели массу других должностей в своих королевствах, являясь первыми советниками своих монархов и возглавляя внешнеполитические ведомства своих государств. И можно ли современного главу спецслужбы представить одновременно в роли посла своего государства за границей и частного бизнесмена? А Толстой, оставаясь главой Тайной канцелярии, выезжал в 1719 году на полгода в Берлин во главе российской делегации для переговоров с Пруссией о военном союзе. В 1722 году он же был главой походной канцелярии в армии Петра в Каспийском походе, и в эти же годы Толстой владел суконной частной фабрикой, пытаясь производить отечественные шелка. Фабрика эта, впрочем, к 1722 году прогорела и закрылась, не давая прибыли, даже в XVIII веке оказалось невозможным быть одновременно главой тайной полиции, послом, сенатором и преуспевающим коммерсантом.
Начиная с 1722 года Толстой заседаниям в Сенате и Коммерц-коллегии уделяет все больше времени, в офисе Тайной канцелярии в его все более частые отлучки всем распоряжается его заместитель-асессор Андрей Ушаков. В 1724 году Толстой даже подает императору официальное прошение об отставке с поста главы Тайной канцелярии, пытаясь сосредоточиться на работе в Коммерц-коллегии, но его просьба Петром отклонена. То есть поначалу царь согласился с отставкой Толстого для работы его только в Сенате и Коммерц-коллегии, в январе 1724 года Петр даже приказал новых дел Тайной канцелярии не принимать и подготовить все старые дела и арестованных, за ней числящихся, для передачи в Сенат. Скорее всего, Петр хотел модернизировать свой сыск уже тогда, создав взамен канцелярии новый орган тайного сыска под контролем Сената и генерал-прокурора, а на Толстого возложить только кураторство за этим сыском со своего высокого поста в Сенате. Возглавить саму новую спецслужбу, скорее всего, пришлось бы уже Андрею Ушакову.
Позднее все так и будет, и Ушаков посидит в кресле главы русского тайного сыска, и внук Петра I Петр Федорович при очередном закрытии Тайной канцелярии в 1762 году тоже прикажет все ее дела сдать в Сенат. Но в 1724 году Петр почему-то передумал или забыл о своей инициативе за более важными государственными делами. В Тайную канцелярию вновь поступали дела и везли колодников, а Толстой продолжал разрываться между Петропавловскими казематами и Сенатом, стоящими на разных берегах Невы. А вскоре сам его благодетель-самодержец умирает, и извилистая линия судьбы Толстого сама освобождает его от утомительных обязанностей многоликого министра.
