Я потрогала руку, горячая! Мичель поморщился, стиснув зубы.
— Похоже на заражение. Так и руку можно потерять. Почему стразу же не обработал?
— Так некогда было сразу, а потом вот вы случились, и всё вообще кувырком полетело. А сегодня пришёл приказ срочно улетать с планеты, хотя должны были отбывать только завтра. И снова вы мне прямо на голову свалились!
— Ладно, иди в туалет, а потом будем тебя лечить.
Парень метнулся в соседнюю комнату, а вернувшись снова сел на койку, сложив руки на коленях.
— Что я должен делать?
— Да собственно ничего. Сиди, и не дёргайся. В идеале вообще глаза закрой. Да не бойся ты, больно не будет!
Усмехнулась я.
Перевела взгляд на магический, и стала монотонно сращивать порванные магические каналы, заращивая рану. Попутно подправила ему немного позвоночник, видимо при переноске тяжестей сорвал, и убрала несколько синяков, полученные в спешке при погрузке трюма. И шишку на голове. Здесь уже я виновата, когда отвлеклась от левитирования его тушки, и приложила его головой об косяк.
Когда закончила, глянула на Мичела. Парень сидел, крепко зажмурив глаза. Трусишка!
— Можешь открывать, уже всё.
Открыв глаза, Мичел первым делом начал ощупывать больную руку, на которой остался только светло розовый рубец, вскоре он полностью затянется, и следа не найдёшь.
— Ничего себе! И это все без лекарств и инструментов! Прямо волшебство какое-то!
— Мичел, ты что? Забыл? Мы же ведьмы! Ладно, веди к капитану, а то есть уже хочется, мы опять сегодня остались без обеда.
Глава 26
Когда мы вновь появились в капитанской рубке, капитан глядя на нас немного подзавис, а старпом недобро так ухмыльнулся, и выдал:
— Дежа вю, мать его!
И добавил ещё парочку непечатных выражений. И его можно понять, всего сутки назад мы в том же составе стояли здесь же, и наше появление ничего хорошего, кроме головной боли, экипажу не принесло, и вот снова.
— И снова здравствуйте!
Я постаралась улыбнутся своей самой приветливой улыбкой.
— А теперь что случилось? Гуляли мимо космопорта и случайно забрели на корабль?
Голос капитана не предвещал ничего хорошего.
— Кэп, они мне прямо на голову свалились, когда мы взлетали!
Это Мичел подал голос.
— А тебя вообще, где целых четыре часа носило?
Мич замялся, а потом посмотрел на капитана честными глазами, и выдал ему всю правду-матку.
— Они меня магией шандарахнули, а потом в каюте заперли.
И вот учи его, дурака. Ведь предложила ему сказать, что это он нас поймал, героем бы в глазах товарищей выглядел. Честный, млин!
Кэп грозно глянул на нас.
— Это мы с перепугу, совсем чуть, чуть.
Я захлопала ресничками, а Роза скромно потупилась. Прям нежные ромашки, а не боевые ведьмы.
— А потом они меня вылечили. Кэп, знаешь, как они лечат? Прямо без всяких уколов и лекарств. Вот!
Он задрал рукав, показывая свеженький, розовый шрам. Рядом стоящий мужчина, инженер кажется, с интересом осмотрел руку, даже потыкал.
— Капитан, Мич действительно вчера сильно поранился при разгрузке, кровищи было! А теперь даже следа не осталось, даже наша бортовая аппаратура не может вылечить рану за такой короткий срок!
— У вас вроде в этом рейсе есть вакантное место врача, я бы могла его заменить.
И снова ресничками хлоп, хлоп. Мужчины на это вроде ведутся.
— Кэп, что с ними делать? Не за борт же? Пусть работает, если сама напросилась!
Высказался старпом, и потом хитро подмигнул Розальве. Похоже у этих голубокожих мужчин подруга стала эталоном красоты, вон как ведутся на её аппетитные формы. Ну и ладно, лишь бы действительно за борт не отправили.
Капитан вздохнул.
— Как вы говорили вас зовут?
— Я Марена, а это Розальва.
— Розальва, Марена, временно принимаю вас в экипаж «Парнаса». Старпом, выделите новеньким каюты, и форменную одежду, и поставьте на довольствие.
— А обедать когда будем?
Раздалось у меня из-за спины. Матвей услышав слова про «поставить на довольствие», решил уточнить важный для него вопрос.
— Не понял, это ещё кто?
Нахмурился капитан.
— Да, это наши котики. Они смирные.
Мы с Розой сняли переноски, выпуская котов. Скизи грациозно, словно капли ртути, перетекла из пластиковой капсулы на пол корабля, и села фарфоровой статуэткой. Матвей, выбравшись из переноски, по хозяйски всех осмотрел, и уточнил:
— Так когда нас кормить будут?
— Священные мау!
Выдохнул кто-то из экипажа. Не все, видимо, в прошлый раз успели с ними познакомится. А менее впечатлительный старпом уточнил:
— Они у вас что, ещё и говорят?
— Матвей, этот да, болтает без умолку, а Скизи разговаривает только со мной. Они вообще-то очень хорошие и не доставят вам никакого беспокойства.
Пользуясь всеобщим замешательством, из переноски выбрались шуршарики, и весело подкатились к ногам капитана.
У капитана дёрнулся глаз.
— Надеюсь это всё, и у вас из рюкзаков больше никто не вылезет.
— Теперь точно всё!
Честно ответила я.
— Старпом, уведите их.
— Я с вами!
Вызвался Мичел. Керн вообще держался из последних сил, чтоб не выдать нашего с ним знакомства, и тоже с удовольствием присоединился бы к нашей компании, только капитан отвернувшись от нас, спросил у него:
— Штурман, что там у нас с курсом?
А вот про курс, это очень интересно, я бы тоже послушала. Очень хотелось знать, куда мы всё таки летим? Но мне такой возможности не дали, подгоняя всю нашу дружную компанию. Роза подхватила шуршиков на руки, коты пошли сами, правда с таким видом, что сразу становилось ясно, это вышагивают очень важные особы. Хорошо ещё, что их здесь за священных животных почитают, а то рисковали бы получить некоторое ускорение, а точнее пинок под зад для скорости.
Но как Матвей и Скизи не старались, ничего важного я услышать так и не успела, а потом и вовсе дверь за нашими спинами закрылась, отсекая все звуки.
Старпом оказался мировым мужиком. Несмотря на свой угрожающий вид, был он очень общительным и весёлым парнем. Постоянно сыпал шутками, и делал нам комплименты, преимущественно Розе.
Он разместил нас в соседних каютах, объяснил, как пользоваться удобствами. Затем, оставив нашу живность в одной из кают, повёл на склад, где они с Мичелом облазив несколько полок, подобрали нам форменную одежду. Мне выдали самый маленький размер, который только смогли найти. А вот с обувью были проблемы, всё было нам слишком велико, поэтому мы остались в своих кроссовках
