— Чтобы пугать бедных крестьян, недотепа! — отрезал Пак. — А теперь умолкни и иди по следу!
Келли что-то проворчал и поплелся за Паком по следу, петлявшему между огромных старых деревьев. Он до сих пор не понимал, зачем Бром О'Берин настоял, чтобы Келли взял с собой еще и англичанина. Словно одного лепрекона мало, чтобы выследить любое чудовище!
— Уж не думаешь ли ты, что Король Эльфов так беспокоится о своих подданных? Или что?
— Это не я думаю, это он думает! Будь добр, замолкни и ищи следы!
Келли вздохнул и вновь вгляделся в землю. Лапы, оставившие такие следы, должны быть размером с самого Келли, не меньше.
— По крайней мере, эта зверюга не может быть твоей проделкой — она оставляет следы.
— Вот я тебе наслежу! Пониже спины! — огрызнулся Пак, остановившись на развилке. — Здесь только палые листья, и никаких следов. Откуда он шел?
— Да вот же! — воскликнул Келли, указав направо. — Ты что, не видишь обломанных веток?
Пак пригляделся.
— Отлично, о великий следопыт! Теперь ты пойдешь впереди.
Келли возмущенно уставился на Пака. Тот ухмыльнулся. Келли передернуло и он отвел глаза, пробормотав:
— Я скорее потерплю за своей спиной двухглавого пса, чем англичанина!
— Твое желание может скоро исполниться, — заметил Пак. — Мы ведь идем по следам этой твари в обратную сторону, чтобы узнать, откуда она пришла. И никто не знает, вернулась ли она. Очень даже может быть, что зверюга идет за нами по пятам, возвращаясь в свое логово.
Непонятно почему, но Келли зашагал побыстрее.
Тропа неожиданно расширилась, и они оказались на небольшой полянке, достаточно широкой, чтобы лунный свет пробился между крон деревьев и осветил мазанку, крытую соломой. Дверь, правда, была сколочена из крепких досок, а окошко закрыто ставнями.
Келли замер.
— Сроду не слышал о лесном духе, который бы думал о крыше над головой.
— Или о том, чтобы запереть дверь и ставни, когда уходит, — нахмурился Пак, выходя на лужайку. — А может быть, он внутри, и потому заперся в своем обиталище?
— Тем глупее лезть на рожон! Ты что, хочешь накликать беду на наши головы?
— Еще не родился тот дух, который мог бы накликать беду на Пака, — нетерпеливо тряхнул головой Пак.
— Кроме Его Эльфийского Величества, — проворчал Келли.
— Что-то мне не верится, что он решил поселиться в этой хижине. Пошли-пошли, ты что, не хочешь поиграть в домовых и найти щелку, сквозь которую можно войти?
— Ой, ну что тут искать? Тут и так больше дырок, чем стенок, так паршиво слеплено! — фыркнул Келли. — Кто бы там ни поселился, зимовать он здесь явно не собирается!
— Еще бы, а то обмазал бы стены и снаружи.
Пак осторожно огляделся по сторонам и шмыгнул к хижине. Келли перепугано посмотрел на него, потом чертыхнулся и кинулся следом.
Пак задумчиво поковырял плетень пальцем.
— Лоза еще не просохла. Эту хибару построили совсем недавно.
— Что так, то так. Однако, — тут Келли посмотрел вниз, — от порога уже натоптана тропинка, причем человеческими ногами. А следов лап не видно.
Пак оглянулся и кивнул.
— Здесь листья разгребли в стороны, и на голой земле мы бы их точно увидели. Что этому отшельнику могло понадобиться под прошлогодней листвой? Отпечатки заканчиваются на краю поляны, точно эта тварь там и появилась.
Келли поежился.
— Если так, мы нашли то, за чем были посланы. И давай-ка поскорее… Тссс!
Пак встревожено вскинул голову и услыхал там, куда показывал Келли, шорох — шум человеческих ног, шагающих по лесному ковру.
Несколько минут спустя в круг лунного света вышел толстобрюхий крестьянин, сгибавшийся под тяжестью большой корзины. Он проковылял к двери, поставил у порога свою ношу и вздохнул, потирая лысину — совершенно ровный круг на макушке посреди густой копны волос. Он был средних лет, одетый в самые обычные панталоны и камзол. Оглядевшись по сторонам, крестьянин снова вздохнул.
— Ох, до чего же невыносимо одиночество!
Затем дернул плечами, отодвинул засов и распахнул дверь. Заглянув за порог, он озабоченно нахмурился, бормоча под нос:
— Крепись! Это во имя Бога, Церкви и Ордена!
Потом снова вздохнул, поднимая корзину с земли, и вошел внутрь. Минуту спустя внутри затеплился огонек лампы и дверь захлопнулась. А еще пару секунд спустя Пак и Келли снова были у стенки, заглядывая внутрь сквозь щели.
Что-то бормоча про себя, крестьянин поворошил уголья в очаге, раздул огонь и подбросил еще хвороста. За его спиной масса, наполнявшая корзину, задрожала и вдруг стала шевелиться и пузыриться. Хозяин посмотрел на корзину и с довольным видом покачал головой. Потом вытряхнул содержимое на землю перед очагом и, усевшись на трехногий табурет, пристально уставился на бесформенную серую массу, слабо поблескивающую, как расползающийся дождевик. Эльфы, вытаращив глаза, смотрели, как серая масса начала пускать побеги, загибаться вверх. Мало-помалу она приняла вид молодого деревца, поверхность которого быстро потемнела и стала коричневой, а побеги превратились в четыре ветки. Конец каждой встопорщился жесткими сучками. Крестьянин удовлетворенно кивнул, затем вытянул вперед руку. Деревце медленно опустило одну из ветвей и сучки сомкнулись на запястье крестьянина. Он улыбнулся, деревце отпустило его руку и выпрямилось.
— Теперь к двери, — прошептал он. Деревце задрожало, один из корней вздыбился, качнулся вперед, снова опустился наземь. За ним шагнуло второе корневище, потом третье, и деревце медленно двинулось к двери.
— Теперь найди крестьянина, напугай его и гонись за ним следом — но не лови, — прошептал незнакомец с непонятной гримасой.
Ветки деревца качнулись, словно оно кивнуло в ответ. Затем оно проковыляло к двери, согнулось, проходя под притолокой, прошуршало через полянку и скрылось в лесу.
Келли и Пак, вытаращив глаза, посмотрели ему вслед.
Крестьянин в хижине тяжело вздохнул и устало выпрямился на табуретке.
Глава четырнадцатая
Пробираясь сквозь сумеречный лес, Род понемногу начал улавливать вокруг признаки присутствия множества людей. Скоро он услышал, как они перешептываются друг с другом, где-то рядом раздался чей-то нервный смешок. Словно школьники, сбежавшие с уроков, чтобы заняться чем-нибудь запретным. Затем, сквозь просвет в листве, он заметил отблески огня и силуэты его «попутчиков». Свет становился все ярче, и вскоре Род выбрался на опушку поляны.
На пеньке стоял монах. По бокам горело несколько факелов, воткнутых в землю — импровизированные подсвечники. Одного вида тонзуры и рясы хватило, чтобы Род приготовился к неприятностям.
