Осознав, что Мэл перестал колдовать, я оглянулся на него. Монтгомери напряженно вглядывался в сумрак. Я бросил очередное заклинание и вопросительно поднял бровь.
— Бесполезно, Ден. Это морок. Настоящие противники где-то прячутся.
- Зачем?
— Они плетут сеть. Видишь эти золотистые вспышки вдалеке? Я слышу даже характерное потрескивание воздуха. Сеть почти готова и сейчас начнет сжиматься. А когда приблизится, то сожжет наши щиты и заблокирует магию. Мы в ловушке.
Я безнадежно рылся в памяти, пытаясь откопать там хоть что-то о магических сетях, но ничего подобного я никогда не слышал.
— Держи щиты, Ден, — ухмыльнулся Монтгомери и начал выплетать что-то настолько сложное, что я аж залюбовался. Вокруг Мэла вспыхивали разными цветами геометрические фигуры с рунами и магическими символами. При этом он бормотал какую-то околесицу на непонятном языке.
— Что это? — спросил я, дождавшись, пока он замолчит.
— Экскалибур, — азартно оскалился Мэл.
- Экскалибур? Меч из камня? Но это же какая-то иномирная легенда, я читал…
— Может то, что ты читал, и легенда, а вот родовое заклинание Монтгомери — это очень даже реальность.
В руках у Мэла засиял голубым светом энергетический меч. Мэл, размахнувшись, бросил его вперед. Меч перевернулся в воздухе, вспорол золотистые ячейки сети и, разметав ее, синем энергетическим кольцом прошелся по окрестностям, отбрасывая все на своем пути. Одновременно с этим лопнули наши щиты, изъеденные сетью, и на какую-то долю секунды мы оказались уязвимы для атаки. Одно-единственное заклинание во всей своей мощи врезалось в Мэла и по касательной задело меня. Я еще успел поднять новый щит и увидеть открытые глаза Монтгомери, неподвижно глядящие в небеса. А потом наступила темнота.
Глава 4
Ден
— Значит, Темные Вершители, — проговорил я задумчиво. Мы шли на встречу с кем-то из них.
— Мэл говорил мне…
Я осторожно взглянул на Кьянти, но она держала себя в руках.
— Знаю я тут одну Вершительницу, — проворчал я.
Кьянти выглядела пораженной.
— Серьезно? С тобой вышли на связь? Кто она, Ден? Ты уверен, что это безопасно?
Не было у меня такой уверенности, но обсуждать Сюзи почему-то не хотелось. Тем более что…
— Простит, Кьянти, я подписывал договор о неразглашении.
— Ничего, — она тряхнула головой, — лорд Монтгомери тоже знал, как продвигается расследование. И если по-другому не выйдет, будет просить императора об аудиенции.
— Как он? Держится?
— Я была у них. Заезжала выразить соболезнования.
Я кивнул.
— Миранда тоже вернулась из-за границы.
— Даже не знаю, радоваться этому или огорчаться.
— Когда тебя выписывают? — сменила тему Кьянти.
— На днях. Реабилитацию и физиотерапию можно проходить и в частном порядке, не занимая палату.
— И персонал больницы наконец-то вздохнет свободно, — усмехнулась девушка, — ладно, приступишь к работе, позвони.
Я улыбнулся и не стал ей рассказывать, что в ближайших планах у меня отнюдь не работа с бумажками.
Соня.
О своих промахах и дальнейших перспективах в работе с Глостером я сочла нужным оповестить моего куратора, мистера Брэгга. Мистер Брэгг тотчас же согласился принять меня, похвалил за успехи, философски отнесся к допущенному мной обмороку, пробормотав что-то вроде «с кем не бывает», но категорически отверг мою идею об изменении общей концепции с «розово — пряничной невинности» на «вызов». И особенно возражал против моего намерения выглядеть более загадочно, а точнее одеться «потемнее-пострашнее». Возражал настолько, что посчитал необходимым лично дойти со мной да костюмерной и проконтролировать выбор наряда.
Нашими совместными усилиями был найден приятно желтый костюмчик с летящей юбкой-солнцем. Если надеть такую и как следует покрутиться, то… В общем, лучше, конечно, не крутиться, но белье надеть посимпатичнее. «Интересно, — задумалась я, кружась дома перед зеркалом, — а белье лучше белое или бежевое?» Жаль, желтого у меня нет. Или, вот скажем, цвета шампанского. Я часто читала в журналах и дамских романах об одежде цвета шампанского, и никогда не могла понять, как это. Но звучало исключительно романтично.
Если волосы собрать в хвост, то ими можно будет эффектно тряхнуть, резко повернувшись на каблуках. А юбка закрутится вокруг колен и чуть приподнимется, намекая…
Вдоволь налюбовавшись собой и насверкавшись глазами, я достала заветную коробочку с эфирными маслами. Нужно подобрать аромат для завтрашней встречи.
Я с удовольствием перебирала пузырьки, открывая крошечные крышечки и вдыхая тонкие запахи: жасмин, яблоневый цвет, малина, розмарин, пачули… Ммм… Вообще-то, мой любимый запах — чайная роза. Но раз уж у меня желтое настроение… Мой выбор падает на лимонно-полынное масло.
Беру пузыречек и заправляю аромалампу. Устрою себе сеанс медитации. Включаю расслабляющую музыку (пусть сегодня это будет «Морские цветы») и, усаживаясь в удобное кресло, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов.
Воображение подстраивается под звучащую мелодию, и я уже вижу морские волны, голубовато-зеленые, с белой шапкой пены. Солнце щедро рассыпает блестящие искры, и все вокруг сияет. Волны лениво облизывают прибрежные камешки. Песок блестит перламутром ракушек. Мой белый сарафан слегка колышется от легкого бриза.
Вытягиваю ногу вперед и согнутыми пальчиками оставляю на песке бороздку. Затем медленно иду вперед вдоль берега. Море то подбирается поближе, чтобы обласкать мои ступни, то вновь с тихим вздохом отползает назад.
Поднимаю глаза и вижу, что мне навстречу идет Ден. На нем светлая футболка и легкие бежевые шорты. Он смотрит на меня, закрываясь рукой от солнца. Подхожу к нему и протягиваю руки. Ден берет меня за руки и улыбается.
Ветер змейкой закручивает песок под нашими ногами. В небе ярким листопадом кружатся разноцветные тропические бабочки. Они летают над нами, садятся на плечи, волосы, одежду… Я подставляю руки, и огромная белая бабочка, похожая на экзотическую орхидею, опускается в мои ладони.
Еще один порыв ветра, и бабочки взмывают в небо, исчезая из виду. И лишь в моих ладонях все еще машет тонкими крылышками белая красавица. Я делаю осторожный взмах рукой, отпуская бабочку, и слежу за ее полетом.
Затем мысленно меняю воображаемую картинку. Теперь я вижу Дэна в палате. Он сидит, подтянув к себе колени. Лоб нахмурен, брови сошлись у переносицы, губы плотно сжаты. Моя бабочка подлетает к нему и садится на плечо. Ден поднимает голову, как будто прислушиваясь к чему-то, и тихонько улыбается. Я делаю еще несколько глубоких вдохов и выхожу из медитации.
На следующее утро я оделась солнышком и отправилась озарять центральную больницу в целом, и Дениэла Глостера в частности. Однако мой клиент озарятся почему-то не пожелал, а будучи приглашен в кабинет и полюбовавшись на трюк с кружением юбки, напротив, изрядно взбесился. По крайней мере дверью он шарахнул куда сильнее, чем это разрешают хорошие манеры и правила приличия.
