Пока остальные мялись, я понял, что принесли, и начал действовать. Я не постеснялся и быстро взял две мятые металлические миски, наложив в них какой-то серой каши, от которой пахло кокосом, и две такие же гнутые чашки, в которые набрал воды, в них поставил две ложки и пошел к Тайше.
Никто не пытался влезть за едой быстрее меня. Все мужчины вели себя на удивление тихо. Негромко переговаривались друг с другом и посматривали на меня, вот и все. Они даже не отвлекались на меня и не мешали мне, когда я ходил по периметру барака, и никак не нарушали моего спокойствия.
Пустив легкую волну живительной энергии девушке, я поставил перед ней тарелку с чашкой и сам немедленно принялся за еду. Пока я нес, чуть не выронил тарелки, и не потому, что неловкий, а потому что рот наполнился слюной, такого чувства голода я не испытывал давно.
Каша была какой-то пресной без особого вкуса. Я даже не понял, что это такое. Она была самой обыкновенной, но для меня это была пища богов, я давно не ел ничего подобного. Каша хоть и была пустой, но еще теплой и именно тем необходимым, в чем мой организм так отчаянно нуждался. В новом строительном элементе.
Я хоть и старался есть не быстро, но все равно каша исчезла из тарелки моментально. Хотя я и смог в полной мере воспользоваться тем, что никто к ней не подошел и набрал полные миски.
– Там добавки не будет? – задала риторический вопрос Тайша, когда смотрела, как несколько мужчин пытались выскрести термос до донышка.
Я на это никак не отреагировал. Только дал девушке свою миску с ложкой и показал ей на бочку с водой.
– Иди, быстро помой и возвращайся! – сказал я ей.
Девушка, довольная от еды и непродолжительного сна, сделала все быстро и вернулась. Следя за ней, я все же подумал, что она если не клановая, то где-то рядом, она пусть и медленно, но помыла тарелки. Было такое впечатление, что она это видела только по видео.
А вот то, что она дошла до тазика очень плавно и выписывая восьмерки, меня немного смутило. Я точно ее не смогу сберечь от охотников до женского тела, если она еще раз так забудется и начнет выписывать восьмерки, а она забудется – это факт.
– Я готова, – сказала девушка, появившись передо мной. Я так задумался, что пропустил ее появление.
– Хорошо, садись напротив меня, – сказал я, а после того, как она уселась, продолжил: – Сейчас я войду в состояние медитации, и мы с тобой начнем изучать местный язык…
– Но… – перебила меня девушка.
– Делай, что я тебе говорю! – сказал я с нажимом, но потом немного смягчил тон: – Я не планирую изучить все сразу, но начинать с чего-то нужно. Давай сначала пройдемся по простейшим командам, которые ты слышала от охранников. Потом пройдемся по понятиям типа спать, есть и пить, а также по бараку и предметам быта.
– Поняла, – покорно сказал девушка.
Мы занимались до самой ночи с небольшими перерывами. Я еще ничего не знал, но у меня была медитация и стимул. Так что я старался и выкладывался по полной. Тайша устала, но тоже по моей просьбе не сдавалась. Этот урок она восприняла как возможность ни о чем не думать и спрятаться от плохих мыслей, хотя они то и дело появлялись у нее. Я этого не чувствовал, но как пробегает тень переживаний по лицу, было отчетливо видно.
Ночью, когда к нам опять принесли ту же самую кашу и забрали прошлые термоса, я съел ее с не меньшим удовольствием, опять первым подойдя к термосу и также набрав полные тарелки.
После ужина я усыпил Тайшу, чтобы ее не трясло от переживаний, и лег рядом с ней. Пусть мы лежали на голых досках без матраца, но это было лучше, чем голая земля или металл корабля. Завтра мы спускаемся в основной лагерь, и мне нужно было что-то придумать, что поможет защитить ее.
Я не позволил себе закрыть глаза и приниматься за медитацию, пока не придумаю, как с ней быть. Выход был, я это отчетливо понимал. Только не понимал какой.
– Кара, балд иц керу! – воскликнул кто-то в ночи. Это был первый крик в бараке за день, но на него никто так и не отреагировал. Зато перевод этих слов звучал примерно так:
– Эй, иди отсюда, от тебя воняет!
Эти слова крутились в моей голове, пока до меня не дошло. Нужно сделать так, чтобы от нее пытались избавиться и считали отверженной. Пусть не с помощью запаха, но вариант очень интересный. Нужно сделать так, чтобы от Тайши шарахались, по крайней мере первое время, а там я разберусь, что делать дальше.
Поводив над ней руками, я улыбнулся от пришедшей идеи и со спокойной душой лег спать.
– А-а-а-а, – разбудил меня звук на грани низких частот.
– А ну-ка заткнись! – скомандовал я сразу. Крик Тайши был достаточно противен, чтобы нравиться мне с утра.
– Господин! Господин! – запищала девушка. – Господин!
– Да что там такое? – спросил я девушку, которая сидела на полу и держалась руками за мои нары. – Подними голову!
– Ой, бля! – не удержался я. Кажется, я вчера немного перестарался. На голове у девушки была небольшая проплешина, остальные волосы также сохранились не все.
Лицо было таким, словно по нему прошлись наждачной бумагой и затем дали зажить. Да и сама кожа стала морщинистой. Все это можно было отчетливо увидеть. Солнце уже поднялось достаточно высоко.
Подошедший с гневным лицом представитель «бойцов», едва увидел девушку, отшатнулся назад. Плюясь и что-то бормоча под нос, он, словно отгоняя от себя нечистую силу замахал руками.
– Что мне делать? Господин! – опять в слезах спросила девушка.
– Успокойся! – сказал я. – И скажи, как ты себя чувствуешь? Горячка, боль в голове, боль в груди?
– Нет, господин, – глотая слезы, сказала девушка и протянула мне руку вперед. – Мои волосы! Моя кожа!
– Это просто какая-то болезнь! – уверенно сказал я. – Ты что-то подхватила тут. Ничего страшного, если нет других симптомов.
Рассказывать ей, что это я виноват в ее преображении, не стал. Она сейчас не так поймет. Поймет только потом, когда в лагерь спустимся. Да и ее натуральная реакция и истерика позволит очень многим убедиться, что она чем-то болеет.
Все получается так, как и должно. История о ее болезни разойдется быстро. И пусть я задумывал нечто иное, все получилось как нельзя лучше. За нами пришли спустя час.
С утра нас не кормили и не поили. Что охранники, что наши товарищи, по несчастью – все дергались и отходили подальше, едва видели девушку. Нас повели дальше вниз по дороге. Там должна начаться наша дальнейшая жизнь. Чем ближе мы подходили, тем больше я понимал, что основной лагерь уже встал и все занимаются своими делами. Вчерашнее сравнение с гигантским муравейником нашло свое подтверждение сегодня. Возня, дым и гул от разговоров. Мы подходили к большим воротам, которые располагались прямо на дороге. Это была единственная дорога, которая вела наверх. Через нее проезжали машины и проходили люди. А еще ворота можно взорвать, и тогда наверх никто не сможет подняться. А если и сможет, то с трудом.
