Звук затих так же резко, как возник.
Они на минуту остановились и, учащенно дыша, переглянулись. Жрика уже однажды отвадила орка. Теперь оставалось надеяться, что это ей снова удалось. О том, что еще могло свести на нет ярость Белико, не хотелось и думать. И они пробирались дальше. В такой глубине долина была уже погружена во мрак. Не слыша голоса, по которому можно было ориентироваться, Блажка теперь беспокоилась, что они идут вслепую, ведомые лишь отчаянием. Но Овес, должно быть, знал привычки полурослицы, потому что вышел на поляну, испещренную мелкими ручейками. Там валялась корзина, из которой уже расползлись улитки, оставив следы своего степенного побега. Оттуда за ними было легко проследить. Деревья стояли погнутые и покосившиеся, а мокрый дерн под ними был усыпан павшими ветками. След божьего дыхания.
Они обнаружили ее недалеко от самого разоренного места в затопленной ложбине. Полурослица стояла на коленях, по пояс в стоячей воде, опустив голову на грудь. Соскользнув по каменистому, поросшему мхом откосу, Овес достиг дна ложбины, прошагал через пруд и оказался рядом с Жрикой. Блажка осталась у края воды, держа арбалет наготове.
– Она жива! – воскликнул Овес.
Блажка, не теряя бдительности, вошла в пруд. Полурослица была едва в сознании, что-то бормотала и пошатывалась, будто пьяная. Овес поддерживал ее голову своей огромной рукой.
– Жрика! Куда он ушел?
Она указала пальцем. Ее рука так дрожала, что понять нужное направление удалось не сразу. Блажка с Овсом различили грубый коридор из раздавленного кустарника и сломанных веток, которые вели вперед от дальнего конца пруда.
– Уводи ее отсюда, – сказала Блажка, сама выдвигаясь к месту, куда Жрика, очевидно, зашвырнула орка.
– Ты не пойдешь драться с ним в одиночку.
– А какой у нас выбор? Может, я сдержу его, пока не придут Рога. Уходите.
Овес неохотно встал, подхватив полурослицу.
Блажка вошла под свод из листвы. Если Крах был ранен, ей, возможно, удастся его прикончить. Проверить, сможет ли он увернуться от стрелы, пущенной в глаз. Она дошла до конца и нашла прогалину в зарослях терновника. Он явно упал в том месте, но уже ушел.
– Черт!
Она резко повернулась и направилась обратно к пруду.
Напротив него Овес поднимался по откосу, покидая ложбину. По вершине быстро двигалась темная фигура, готовясь перехватить трикрата, когда тот ее достигнет. И он этого не видел.
– ОВЕС!
Он обернулся на Блажкин крик, увидел, куда она показывает, и мгновенно отпрянул назад, больше соскользнув, чем пробежав. Жрику он бережно прижимал к груди. Тень двинулась следом.
Блажка прижала арбалет к плечу и выстрелила. Фигура дернулась и упала, кувырком покатившись по откосу со стрелой в бедре. Овес, уже добежавший до пруда, обернулся на павшего – тот был слишком мал для Краха.
– Это не орк! – проорал он через пруд. – Какой-то тюрбано…
Фигура вскочила и бросилась на трикрата. Овес потянулся к мечу, но ошеломленная полурослица ему помешала. Блажка, рассыпаясь в проклятиях, ринулась на помощь, всколыхнув ногами пруд. Тальвар Овса был наполовину вынут из ножен, когда его противник в черных одеждах взметнул рукой, осыпав его голову лазурным порошком.
Блажка уже видела эту синюшную хрень. Штукарь швырял ее ей в лицо в Горниле, когда она была готова его убить. Это ничем не помогло, только немного пощипало в глазах.
Овес упал, будто получил молотком по лбу.
Нападавший был одет на восточный манер, лицо его скрывал платок. Внушительная фигура в развевающихся темных одеждах, плавно двинулась, наклонившись, чтобы схватить Жрику, которая теперь лежала рядом с Овсом.
Но Блажка уже была рядом, яростно крича, она выхватила тальвар и тем же движением нанесла первый удар. Противник пригнулся, перекатился и выскочил сбоку от нее. Сжал и выкрутил ей руку. Она сначала поддалась, но тут же присела и выскользнула из хватки. Затем, выпрямившись, ударила плечом, отбросила фигуру назад и снова пошла на нее с тальваром. Сталь зазвенела о сталь: противник встретил ее тальвар изогнутым лезвием, более широким и тяжелым, чем было у нее. Блажка видела подобные на бедрах зараценов.
Жрика говорила, что Зирко придет за ней. Похоже, коварный священник назначил цену за предупреждение тюрбаноголовым о Предательской луне и превратил их в своих мальчиков на побегушках.
Блажка принялась хлестать противника ударами, заставляя его защищаться. Он ловко отражал их или уклонялся, орудуя большим мечом со скоростью умелого фехтовальщика. А может быть, он не был просто фехтовальщиком: Блажка помнила о порошке, о стрелах, которые не наносили урона, и опасалась, что его колдовство на этом не закончится.
Пока они сражались у края пруда, издалека доносились крики – и они приближались. Вскоре стали различимы слова «Овес» и «вождь». Их искали ездоки копыта.
– Сюда! – крикнула Блажка, делая очередной выпад в сторону зарацена. Тот увернулся от стали и резко контратаковал своим ятаганом. В мгновение ока он перехватил инициативу и теперь атаковал, а Блажка защищалась. Нацелился ей в голову, но выпад оказался ложный: лезвие вывернулось, чтобы рубануть ее по ноге. Отступив, чтобы не остаться калекой, Блажка была вынуждена войти в пруд. Вода едва достигала колен, но этого было достаточно, чтобы ее замедлить. Зарацен залез рукой под свое одеяние, а когда вынул ее обратно, то бросил что-то мелкое – оно упало рядом с Блажкиной ногой. Вода тотчас взорвалась. Блажку подхватило ударной волной и отбросило назад. Она приземлилась на воду спиной. На мгновение погрузилась, но сразу вынырнула, отплевываясь. Меч по-прежнему был в ее руке.
Зарацен ринулся к Жрике. Вверху на краю ложбины возникли три знакомые фигуры с арбалетами в руках.
Блажка указала тальваром на бегущего.
– Валите его!
Баламут выстрелил первым, но поспешил и промахнулся. Хорек стоял на краю лицом к зарацену и выпустил следующую стрелу. Тюрбаноголовый, не сбавляя ход, отбил ее в воздухе. Когда ему оставалось четыре шага до полурослицы, стрела Облезлого Змея вошла в него сзади, чуть выше бедра. Сила удара развернула его, сбив с ног. Он упал рядом с Жрикой, и Блажка уже не удивилась, когда увидела, что он снова встает. Она ринулась к нему, расплескивая воду. Ублюдки вверху уже перезаряжали тренчала.
Овес пришел в себя, как только зарацен приподнялся на колено. Трикрат зарычал, подскочив и стрелой устремившись на зарацена. Пригвоздив его к земле, Овес осыпал его дождем ударов, но он все еще был под действием порошка, поэтому выпады выходили неуклюжими.
Хорек кричал ему, чтобы он убрался и дал выстрелить. Баламут уже карабкался по склону, чтобы помочь.
– Не приближайся! – приказала Блажка, зная, что молодому ездоку не хватит навыков справиться с таким противником. Она была всего в нескольких шагах оттуда, когда зарацен ухватился за руку, что прижимала его к земле, и вывернув ее, нарушил равновесие Овса. Трикрат завалился вперед, последний его удар пришелся просто в грязь.
