– Просто уходи, Иза.
Выйдя наружу, Блажка присоединилась к Ублюдкам. Синица была среди них. Она собиралась уйти вместе с копытом и пробыть с ними до тех пор, пока они не покинут земли Рогов, а потом двинуть своей дорогой. Блажка не одобряла ее ухода, убеждала остаться в безопасности ущелья, пока она могла. Эльфийка решительно отказалась.
Оседлав свина, Блажка повела свой народ из сырой долины. Сопровождающие их Рога ждали в начале тропы, не менее тридцати наездников, вооруженных боевыми копьями и с полными колчанами. Рога повели их вверх по каньонам. День шел на убыль, как и горы. Еще до наступления сумерек они вышли из Умбровых гор и обнаружили свою повозку – та ждала их у подножия, груженная продовольствием, под надзором полудюжины эльфийских разведчиков.
– Скажи Сидящей Молоди, мы благодарны им за это, – сказала Блажка ведущему наезднику, но ее любезность осталась незамеченной.
Они постояли, пока Чумного и Паллу запрягли в повозку и Берил с Лодырем взобрались на нее, чтобы управлять, а Жрика устроилась между ними. Наличие продуктов не позволяло никому ехать лежа, но сам вид еды составлял приятное зрелище и для пеших, и для ездоков. Рога провели их поперек последнего длинного участка равнины к краю своей территории. Когда они пересекали ручей на границе, стояла уже абсолютная темнота. Эльфы дождались, пока все до последнего оказались вне их земель, и только тогда повернули своих оленей обратно в горы, еще различимые в падающем с ночного неба свете звезд.
Ведущий наездник немного задержался.
– Не возвращайтесь, – сказал он по-гиспартски, обращаясь ко всем, и ускакал.
Блажка приказала разбить лагерь. Поселенцы устали, а рядом была вода, плюс близость границы давала им некоторую защиту одним своим присутствием. Мало кто осмеливался подбираться к земле Рогов так близко. И тем не менее копыто и их люди оказались не единственными скитальцами во тьме.
Пока Блажка с факелом осматривала содержимое повозки, к ней подкрался Колпак.
– В чем дело? – спросила она, с прищуром глядя на мешок сушеного мяса.
– Шакал.
– Что Шакал?
– Он здесь.
Она выронила мешок.
– Опять на Жрику нападает?
Колпак еле заметно покачал головой.
– Нет. На этот раз он сам хотел, чтобы я его заметил.
Блажка спрыгнула с повозки.
– Мне покажи.
Они пересекли западную границу медленно разворачивающегося лагеря, вышли на бесплодную равнину, где в лунном свете серебрилась голая земля. Он был там – сидел на свине в выстреле тренчала от них.
– Побудь здесь, – сказала Блажка Колпаку.
Шакал спешился, когда она приблизилась. Он был в тех же одеяниях, что носили хиляки в пустынях. Злобный старик – черный свин, которого Певчий подарил ему перед отъездом, – фыркнул, когда Шакал от него отошел.
Они остановились, когда между ними осталось расстояние вытянутой руки. Повисла пауза.
– Я думал, это она уничтожила Отрадную, Блажка, – проговорил наконец Шакал.
– С этим я разобралась.
Она процедила слова сквозь зубы так тихо, что сама едва услышала.
Шакал склонился к ней.
– Что?
– С этим я разобралась, – сказала она, теперь громче. – Они были в безопасности. Им ничего не грозило. С этим я разобралась!
Она вынула катару и замахнулась, страстно желая всадить лезвие Шакалу в грудь.
Он не шевельнулся.
И она тоже.
– Черт, если бы я только могла что-то с тобой сделать, Шак. Если бы я только знала, что ты сразу не исцелишься.
– Я понимаю, что значит твой взгляд, Блажка. Ты хочешь меня убить. Думаешь, это не доставляет мне боли?
– Это ты так просишь прощения? – Она почувствовала, что повышает голос, но обуздала его. – Зачем ты ко мне приехал?
– Я не знал, что вы живы, пока не увидел.
Это была ложь, и она ее почуяла.
– Вранье это.
– Нет.
– Ну ладно, наполовину правда! Вырубить Колпака, скрыть лицо, драться против собственного копыта, нахрен? Ты чертовски хорошо понимал, что делал. Ты не хотел дать нам знать, что вернулся, это же ясно. Я хочу только понять почему.
Шакал посмотрел на нее.
– На этот вопрос нет простого ответа.
– Почему?!
– Потому что я еще его не убил!
Блажке не нужно было спрашивать, кого он имел в виду. Она опустила катару.
Шакал сделал вдох.
– Я собирался уехать опять, как только Зирко получит, что ему нужно.
– Я была права. – Блажка фыркнула. – Он позвал тебя оттуда, как охотничьего пса.
– Я думал, наступила Предательская луна, – сказал Шакал. – Но когда я прибыл в Страву…
– Стоп. Мне нужно знать, ты верен коротышам или нашему копыту?
– Я Ублюдок. Ты это знаешь.
– Я сейчас ничего, нахрен, не знаю! – Она выставила клинок ему в лицо. – Тебя давно не было, Шакал. Нам нужно уладить еще кучу вопросов. И один из них прямо сейчас. Если я позволю тебе войти в лагерь и дам возможность говорить с копытом, которому, как говоришь, ты верен, захочешь ли ты забрать Жрику? Потому что я могу дать тебе обещание, что Реальные ублюдки дадут ей защиту. Не говоря уже об Овсе.
– Блажка… Овес всегда защищал тех, кого считал маленькими и уязвимыми. Еще с детства. Помнишь крыс? Он не изменился. Мелочнику каждый раз, когда свинья давала помет, приходилось смотреть, чтобы Овса не было рядом с Горнилом, потому что он всегда привязывался к самым мелким. Эта полурослица в его понимании – то же самое. Очередной безобидный питомец, которого нужно беречь. Но она не безобидна, так ведь?
– Так, – признала Блажка. – Но пока она причиняла вред только нашим врагам, а нам нужны сейчас все союзники, которые могут быть. Нас кое-что преследует, Шакал. То, о чем ты ничего не знаешь. По сравнению с чем Меситель – все равно что садовый слизняк.
– Ук’хуул.
– Зирко тебе сказал. Значит, кое-что знаешь. Но далеко не все.
– Так расскажи.
– Потом. Сейчас мне нужно знать, что ты не сделаешь ничего без моего приказа, чтоб этот Зирко пошел нахрен.
– Можешь мне довериться.
Блажка сощурилась, желая, чтобы он говорил правду.
– Идем поговорим с ребятами.
Она начала было поворачиваться, но он не двинулся с места. А только чуть заметно скривил рот.
– Что?
– Твои волосы. Прическа Рогов.
– Это не в их честь. В честь Меда. Он мертв. И Дуболом тоже.
