Тяжело дыша, она подняла кистень.
– Всю жизнь молотила зерно такими штуками. Этому дураку не стоило идти на меня с ней.
Блажка тут же забыла о Мането.
– Ты нашла Аламру?
– Идем, увидишь.
С кистенем в руке Дача вывела ее во дворик. Десятки мужчин стояли рядком на коленях. Большинство выглядели как прислуга, но были и кавалеро, и тяжелая пехота. За ними надзирали Инкус, Баламут и Шакал – все на свинах, с заряженными арбалетами. Бекир и Лопо стояли рядом, тоже нацелив тренчала на сдавшихся хиляков. Облезлый Змей сидел рядом, тоже с оружием, Тоуро стоял за ним. Здесь же были Госсе с Аламрой, мечи, что они держали, покрывала кровь.
Но дыхание к Блажке вернулось только при виде Овса. Весь в саже, он подошел, неся на руках вцепившегося в него Муро. Мальчик плакал у трикрата на шее.
– Это был он, – проговорил Овес, которого все еще трясло. – Муро устроил пожар. Услышал, как чокнутый кавалеро сказал, что Ублюдки едут в ворота… и хотел нас убить. А Муро устроил пожар, чтобы нас спасти.
Блажка положила одну руку на плечо друга, другую на голову мальчика.
Мозжок с Троевольными вышли из-за амбара, их было меньше числом, зато теперь они стали сильнее.
– Замок ваш, вождь, – сказал Мозжок.
Блажка сглотнула комок в горле.
За то, чтобы напасть на кастиль, проголосовали Реальные ублюдки. Но сделать это им позволила тирканианская проститутка, несколько храбрых сопляков, шайка бывших рабов и вечно обижаемый мальчик, лелеявший воспоминания о трикрате, который когда-то играл с ним в детстве.
Глава 43
На сбор мастеров копыт ушло больше недели. Блажка наблюдала за их прибытием со сторожки. Их сопровождал Зирко и солидная группа уньяр. Ворота были открыты, решетка поднята. Блажка спустилась во дворик встретить гостей.
Конюх замка подошел, чтобы взять мула, на котором ехал Зирко, но его остановил грозный взгляд одного из уньяр.
– Вам придется самим позаботиться о своих свинах, – сказала Блажка вождям полукровок. – Хиляки со свинами не справятся.
Кашеух нахмурился, но Заруб нашел это забавным.
Вождь Дребезгов спрыгнул с седла, поправил свой малиновый пояс и указал пальцем.
– Конюшни там, насколько помню.
– Больше нет, – сказала Блажка. – Мы перенесли их в парадный двор. Я велела плотникам построить навес, который временно ими послужит.
Заруб посмотрел на замковых слуг, занятых делом во дворе, и ухмыльнулся.
– Быстро их приручили.
– Это было несложно. Я не прежний управляющий. – Изменчивый нрав Мането оставил не один шрам на обитателях кастили. – Но они нам не доверяют. Просто делают что умеют и надеются, что если будут полезны, то сохранят жизнь. Мы еще выясняем, которым из них можно доверять, поэтому я бы не советовала вам есть и пить то, что они вам подадут.
Блажка повела всех в парадный двор и подождала, пока вожди поставят свинов в загон из трех стен.
Затем, наконец, указала на цитадель.
– Итак, значит, все собрались.
– Все? – возразил Кашеух. – Где Шишак и Клык?
– Кул’хуун уже прибыл. Шишак мертв.
– Мертв? – Свиная Губа был больше удивлен, чем встревожен. – Птица, которую я получил с посланием скорее ехать в Страву, прилетела из Трикрепости.
– Как и моя, – сказал Отец.
– Идемте, – только и ответила Блажка, двинувшись в сторону цитадели.
Для собрания она выбрала зал приемов, которым раньше пользовался капитан. Бермудо сохранял его скудно обставленным, предпочитая, по словам смотрителя, чтобы люди в его присутствии всегда стояли, но теперь перед его столом появились стулья. На одном из них сидел Мозжок. Гроб остановился, увидев его. Его крупное бледное тело стало неподвижно, лицо под полями шляпы помрачнело.
– А этот что здесь делает?
– Мозжок – вождь Троевольных, – сказала Блажка, направляясь к переднему краю капитанского стола.
Заруб усмехнулся, опускаясь на стул и расставляя ноги.
– Кого, нахрен?
– Троевольных, – ответил Мозжок. – Мы, полукровки, которых когда-то удерживали в рабстве Мараные орками, теперь стали копытом. Мы заняли их крепость и их удел и заявили на них свои права.
– Вы отправили птиц из Трикрепости, – сказал Отец, на его морщинистом лице росло негодование.
– И мне с просьбой сопроводить вас сюда. – Зирко прошел к табурету, приставленному ввиду его малого роста.
– Троевольные в долгу перед Реальными ублюдками за то, что те уничтожили Мараных орками, – ответил Мозжок. – Мы поклялись в верности их вождю.
Заруб покосился на Мозжка.
– Полагаю, тебе было достаточно просто сказать «да».
Возмущенный Отец повернулся к Блажке.
– Вы уничтожили другое копыто?
– Шишак напал на нас ночью, – ответила она, не желая заражаться его гневом. – Он уничтожил Мараных орками собственной гордостью.
– Если он держал рабов, то заслужил смерть, нахрен, – заявил Свиная Губа, изучающе глядя на Мозжка.
Кашеух сел вслед за Кул’хууном. Затем неохотно занял место и Отец, хрустнув суставами.
Только один вождь оставался на ногах.
– Гроб, – сказала Блажка. – Мозжок больше не просто ездок, который когда-то бросил вызов, чтобы возглавить Сеятелей черепов. Прими это, и перейдем к делу.
– Очень хорошо, – возвестил Гроб, но так и не сел.
– Зачем мы собрались, девчонка? – прогремел Отец.
– Мы собрались затем, старик, чтобы совершить то, чего ты хотел. Чтобы сделать Уль-вундулас сильным. – Блажка повернулась к Кул’хууну и обратилась к нему по-орочьи: – Сколько орков ваши ездоки видели в землях Клыков с прошлой весны?
– Немного.
– Ты проехал весь путь из Колыбели до Стравы, – сказала Блажка Отцу. – Сколько было тяжаков?
– Ни одного. – Старый полукровка покачал седой головой.
– Кашеух, а в твоем братстве?
Безобразный полукровка влажно кашлянул.
– Это что? Ты созвала нас птицами мертвого вождя, привела в замок, который по глупости захватила, а теперь корчишь из себя генерала? Нет! Мы ничего не видели. Но не тяжаки тебя должны беспокоить. У тебя, женщина, впереди большие неприятности из-за того, что Корона пожелает бросить твои кишки в костер и заставить тебя на это смотреть!
– Да, пожелает, и я тебе обещаю: ты будешь там же, следующим за мной.
Кашеух вскочил на ноги.
– Не угрожай мне, щель!
– А я угрожаю? – Блажка моргнула. – Ты, наверное, не расслышал своими размочаленными ушами. Я сказала: обещаю. И обещание это не мое, а Гиспарты.
