– Я помню, – сказала Блажка.
Именно после раннего эксперимента с неестественным огнем, когда Змей был еще сопляком, у него появились ожоги. Ему повезло сохранить руку, но пока она заживала, от нее отвалилась плоть. Мелочник потом лечил его – этот скупой старый хрен даже сохранил один ошметок в отдельной склянке.
«У этого сопляка рука теперь, как кожа у облезлого змея», – заметил тогда злобный квартирмейстер, тем самым нечаянно дав Салику будущее копытное имя.
Мелочник погиб в тот же день, когда разрушилось Горнило, а с ним и Ваятель, и Серые ублюдки. Поэтому казалось уместным, что, когда Салик вырос до вступления в братство, последний вклад в это оказался за Мелочником. Это была идея Меда. Только сейчас Мед смотрел на нее чуть ли не с отвращением.
– Ты помнишь последствия, но сама этого не видела. Ты была в патруле с Овсом и Шакалом. Как всегда. Я был единственным из посвященных в топочной камере, когда сопляки возились с этим дерьмом. Я видел, как огонь вынес дверцу печи и вылез наружу, будто живой и голодный. Он едва коснулся Салика, и его плоть сразу воспламенилась.
Воспоминания терзали Меда. Он смотрел на Блажку, но видел что-то другое.
– И как ты его погасил? – спросила она, стыдясь, что не знает ответа. Как он отметил, она этого не видела – только слышала доклад на собрании копыта, где все сидели вокруг гробоподобного стола, а сама Блажка изо всех сил старалась не издавать шума и не привлекать внимания.
Немигающий взгляд Меда снова сфокусировался. На мгновение он растерялся, будто не мог вспомнить. Затем коротко вздохнул и безрадостно усмехнулся.
– Мочой. Я где-то читал, что несвежая моча должна его гасить. У меня была моча сопляков в ведрах еще с первого дня – я их специально держал. Хотя даже не знал, поможет ли, но вылил одно на Змея. Проверять я боялся – вдруг стало бы еще хуже? Но в тот момент…
– Терять было нечего.
Мед кивнул, его быстрый ум сразу ухватился за тот факт, что он упустил собственный довод. С печальной усмешкой он поставил скамейку и уселся на нее. Блажка присоединилась и положила руку ему на плечи, не думая о том, как он мог на это ответить.
Мед только вздохнул.
– Думаю, мне стоит сказать ребятам, чтобы начали собирать свою мочу в ведра.
– Я бы сама сказала, – усмехнулась Блажка, – но не буду.
Оба рассмеялись. Блажка убрала руку и привстала со скамьи, постучав пальцем по схемам укреплений на столе.
– Мы не можем оградить весь удел. Нам нужно не только знать, как защищаться, но и как нападать.
– Я знаю. Но… вождь. Змей этого не перенесет. Если мы решимся, нужно быть готовыми его потерять. Он скорее уйдет кочевать, чем опять рискнет связаться с огнем.
Блажка встала.
– Я понимаю. Пока у нас нет необходимости говорить ему о чем-либо. Как и все необходимое для жизни копыта, эта штука не в нашей власти. Я надеялась, что ты знаешь, откуда этот огонь взялся.
Мед опустил взгляд, сдерживая смешок.
– Что тут смешного?
– Ну… он же называется Аль-Унанским.
Блажка, шутя, замахнулась на ухмыляющегося ездока.
– Надо же, какой умник! Давай продолжай работать над своими долбаными чертежами, а я позанимаюсь еще тысячью и одним чудом. – Затем, вспомнив, указала на дверь. – А какого хрена тут делал Шлюхан?
– Помогал мне, – ответил Мед, встревоженный ее вопросом. – Лодырь всю жизнь провел в городах, которые были окружены стеной. Знает пару вещей. Даже предложил когда-нибудь построить акведук.
– Ак-ве-что?
– Это чтобы в городе была вода.
– Это называется колодец, Мед.
– Нет, это будет вода прямо из Алундры… – Он уже воодушевился, но Блажка пресекла его сомнительной усмешкой. – Ладно, забудь.
Чувство вины заставило ее сделать глубокий вдох, чтобы побудить его к дальнейшим пояснениям.
Но в следующий момент оба вздрогнули, когда дверь распахнулась и в проем ворвалась громадная фигура Дуболома, уничтожив все шансы на рассказ об акведуке. Здоровяк весь покрылся потом и задыхался, челюсть его отвисла.
Блажка вскочила со скамьи.
– В чем дело?
Дуболом сложил увесистые руки вместе и растопырил их веером.
Теперь встал и Мед.
– Ворота, – понял он.
– Псы? – спросила Блажка, обходя стол.
Два вытянутых пальца на одной руке, выше них – один палец на другой.
Хуже.
Когда Блажка вышла, весь частокол закрывали спины. Когда она начала подниматься по лестнице, никто не обернулся. Мед взбирался за ней, дыша в зад, отсутствие руки совсем его не замедляло.
– Разойдитесь! – приказала Блажка.
Пара спин сдвинулась, и она выглянула поверх кольев, выставив перед собой тренчало.
Под утренним солнцем выстроилась шеренга всадников.
Кавалеро.
Наверное, с сотню. Или как минимум четыре двадцатки. Слишком много.
Один стоял впереди всех, менее чем в броске камня от ворот. Через мгновение после того, как Блажка добралась до стены, он задрал голову и громко объявил:
– Мастер копыта Серых ублюдков, я кавалеро Рамон. Согласно приказу капитана Бермудо вам необходимо явиться в кастиль.
– Мы Реальные ублюдки, хиляк ты, конелюб! – крикнул Хорек.
Рамон проигнорировал смех, распространившийся вдоль частокола. Его лицо осталось таким же бесстрастным, как у самой Блажки.
Она продолжала держать арбалет наведенным, ее глаза метались из стороны в сторону. Солнце тускло отражалось от стальных шлемов, чешуек кольчуг, головок копий и ободков щитов. Сотни крошечных отблесков сопровождались редкими стуками копыт и звяканьем упряжей, когда лошади переминались, стоя на месте. Теперь она видела: их точно сотня. Порядка семидесяти кавалеро и еще тридцать разведчиков, одетых в парусиновые куртки и шляпы с полями, и у каждого – заряженный арбалет.
Она снова посмотрела на Рамона.
Оба понимали, что перед ней стоял выбор.
– Я спускаюсь! – Напряжение, повисшее над полукровками, которые выстроились вдоль частокола, стало почти осязаемым. – Ублюдки со мной.
Братья собрались рядом с ней у подножия стены. Блажка, не сбавляя шага, направилась к хлевам, ведя остальных за собой. Ездоки, в отличие от сопляков, решились высказать свою тревогу.
– Ты же не пойдешь на самом деле? – спросил Облезлый Змей.
– Пойду. Ты подумай, что может случиться.
– Вождь. – Мед, судя по голосу, едва не умолял ее. – Там до сих пор остались псы.
– Полагаю, что так.
– И что, если они нападут на тебя?
