Теперь, на дымящихся руинах ужина, он, святая радости, бог и Ианта сдвинули стулья и сидели у одного конца стола. Плащ Ианты из Первого дома валялся где-то на полу, локти она поставила на стол, щеки у нее порозовели, что придавало ей определенную прелесть, пусть и фальшивую. Августин снял пиджак и сидел в белой рубашке. Галстук развязался и безвольно висел под расстегнутым воротничком. Мерси выглядела хуже всех: узел волос распустился, бледные золотистые пряди падали в беспорядке. Она громко хихикала.
Бог сидел между ними. Рукава он закатал до локтя: была ли его рубашка чуть опрятнее или новее, чем обычно, ты сказать не могла. Корона из костей и листьев упала с его головы и валялась где-то в салфетках, верхнюю пуговицу он расстегнул и все время вскакивал и наливал всем воды, повторяя все серьезнее:
– Пей воду, Харроу. – Как будто вода была величайшим и редчайшим благом, дарованным Девяти домам. Вокруг глаз, радужка которых была обведена белыми кругами, разбегались морщинки от улыбки.
Ты то и дело поглядывала через стол на человека, которого собиралась убить. Святой долга выпил не меньше Августина, но лицо его осталось каменным, и ни одной пуговицы он не расстегнул. Он уже несколько раз смотрел на тебя взглядом, выражавшим, как ты здорово боялась, сочувствие. Но ты сомневалась. Ты пила воду. Ты выпила очень много воды.
– За отсутствующих друзей, – вдруг сказал Августин и поднял свой бокал.
– За отсутствующих друзей, – повторили все, подняли бокалы и выпили. Сущая пытка. Ты не сомневалась, что это чертово правило придумали в Третьем или Пятом доме: если ты произносишь сентиментальный тост, то все обязаны выпить вместе с тобой. Ты еле пригубила. У тебя не было отсутствующих друзей.
– И за наших рыцарей, – сказала святая радости внезапно, когда все уже выпили.
Августин снова поднял бокал:
– Я выпью с удовольствием. За рыцарей… мы не заслуживали их. А они – нас, как я всегда говорю. За Альфреда, Кристабель, Пирру, Лавдей, Набериуса, за всех!
Ты заметила бесстрастный взгляд, который император бросил на набравшуюся святую, сидевшую справа, но она не рассердилась на тост. Просто сказала:
– За Кристабель, – и осушила бокал одним долгим, злобным глотком.
Когда бог на мгновение положил ладонь ей на руку, она вдруг сказала:
– Я не пьяная!
– Конечно нет.
Ты смотрела, как Ианта делает еще глоток бледной, яблочно-желтой жидкости. Она наклонилась к тебе и еле слышно прошептала:
– Лучший вечер в моей жизни.
– За минувшие годы я достаточно пил за Альфреда, так что позвольте мне выпить за Кристабель, – сказал святой терпения и выпил. Задумчиво покрутил в руках бокал. – За Кристабель.
– Ты никогда не любил Кристабель, еще до всего, – сказала Мерси уже не так злобно.
– Полная хрень, – ответил он немедленно с осторожной размеренностью человека, который лично выпил не меньше двух бутылок вина. – Ты знаешь, что я чувствую… ты знаешь, что, по моему мнению, она не лучшим образом влияла на Альфреда. Ты знаешь, что они выявляли худшее друг в друге. Полагаю, ты согласна.
– Они были очень похожи, – сказал бог.
– Нет, – ответил Августин, – не были, Джон. – Она была идиоткой и фанатиком, да-да, Мерси, а он… он жалел, что он не такой. Потребовалось совсем немного, чтобы сбить моего брата с пути.
– Никто не мог повести его туда, куда он не хотел идти, – сказал бог, и в его голосе появилась торжественность: – Тебе это известно.
– Господи, не говори так! – слегка улыбнулся ликтор. – Я прожил несколько тысяч лет с мыслью, что мог бы уговорить его на что угодно за пять минут.
Его сестра-святая промолчала. Посмотрела в свой бокал и вдруг заполнила неловкую паузу:
– Давайте выпьем за женщину, которая никогда не меняла своего мнения. За Пирру Две.
Все взгляды устремились на край стола, к святому долга. Твой взгляд тоже. Ты взяла бокал за ножку и посмотрела в лицо человека, который когда-то был некромантом женщины по имени Пирра. И увидела тот же невыносимо пустой взгляд, на который натолкнулась в собственной ванной и в часовне Митреума при первой вашей встрече.
– Августин, – сказал он ровно, но с ноткой предостережения.
– Да-да. Тебе не кажется, что это удивительно? После всех этих лет. Даже Мерси не может сказать о ней ничего плохого.
– Почему меня всегда считают такой критиканкой? – последовала неизбежная критика.
– За Пирру, женщину, ради которой я научился курить. За рыцаря, легенду, за каменную лисицу. Джон, прекрати тыкать меня в бок, каменной лисицей ее звал ты сам. Вот этими святыми губами.
– Уважительно! – возразил император.
– Сменим тему, – сказал Ортус.
– Хорошо, – согласился Августин, сделал еще глоток вина, чтобы подкрепиться, и тут Ианта предложила:
– Выпьем за врагов, старший брат.
– Точно! Отлично, – радостно согласился он. – Классика. Именно поэтому я взял тебя в ученики, детка. За наших врагов, за врагов империи, за тех, кто покоится в безопасности Реки. Я не стану пить за живых врагов, но давайте выпьем за павших. Мы можем позволить себе быть великодушными. Выпьем за иссохшую Кровь Эдема.
Император и Мерси хором сказали:
– Они еще живы.
– Ладно, педанты чертовы. Я выпью за лучших из них, за тех, кто пал со всей определенностью, не за оставшихся фанатиков, безумцев и идиотов, которые полагают, что ядерная ракета сможет нас остановить. Командор никогда бы не удовольствовалась ядерной ракетой. Господи, какой же веселый танец мы с ней танцевали. Это чего-то да заслуживает. Пожалуй, это тост.
Через стол ты заметила, что святой долга сжал кулаки. Ты хорошо разбиралась в кулаках. Император принял твою сосредоточенность за непонимание.
– Это было до твоего рождения, Харрохак.
– Задолго до твоего рождения, – совиным голосом добавила Мерси, – потому что тебе три года.
– Это не та история, которую стоит рассказывать после… трех бокалов вина.
– И никаких не трех, – сказал человек слева.
– Четырех бокалов, – поправился бог, который был слегка неадекватен. – Это хороший урок для вас, девочки. Не стоит никого недооценивать. Четверть века назад эти фанатики узнали о Зверях Воскрешения. Работа была та еще, поскольку об этом знают только высшие эшелоны Когорты…
– Они и раньше о них знали, – сказал Ортус, – просто не знали, кто это такие.
– Но и когда узнали, их это не остановило. Они разыскали одного Зверя… пожертвовали половиной флота, пытаясь отделить одного Вестника от стаи… убили этого Вестника… давайте за это выпьем.
– За убийство Вестников, – произнесли два старших ликтора и выпили. Ианта тоже выпила. Ты смочила губы.
