– Учитель отказался присоединиться к нам.
– Боже, он так и ищет смерти?
– Не могу знать. Леди Пент.
Просторное помещение казалось убранным и более… обжитым, чем в тот день, когда они с Гидеон впервые открыли эти двери и потревожили тайны лаборатории.
– Мне нужно было где-то спрятать детей, когда это началось, – сказала Пент.
– Кого?
– Ты призвала Жанмари и Исаака вместе с остальными, – спокойно пояснила Абигейл. – Первым делом я выяснила, как вернуть их в Реку. Они не хотели уходить, но я их переубедила. Я бы сделала то же самое и со всеми остальными. Если бы Сайлас меня попросил… меня очень смущает то, что случилось с его душой.
Это заставило Харроу сосредоточиться:
– Ты знаешь, как отсюда уйти?
– Да.
– И почему не уходишь?
– Все, кто остались, сами выбрали остаться и рискнуть своей жизнью… или, точнее, душой.
– В чем состоит риск? Духу можно причинить вред?
– Духа можно поймать в ловушку. Запереть, как заперты все духи в Реке. Харроу, я понимаю, что это звучит довольно сложно, так что я постараюсь объяснить. Река полна безумцев, которые пытаются пересечь…
Магнус осторожно, как принято в Пятом доме, кашлянул и сказал:
– Которые ждут прикосновения господа нашего в день второго Воскрешения.
– Которые пытаются перебраться через Реку, любовь моя, – терпеливо продолжила его жена. – Которые хотят узнать, что лежит за ней, толкаются в огромной бесконечной толпе, безумные, лишенные цели, или, еще того хуже, те, кто оказался на дне. Я почти ничего об этом не знаю, но боюсь всего, что мне известно. Жанмари и Исаак, которые пережили столь многое и никогда не поступали неправильно, не считая того раза, когда они попытались проткнуть друг другу языки, должны без труда пройти через эти воды. Харрохак не следует останавливать их продвижение… нет, дорогой, не затыкай меня. Она знает кое-что о ереси.
Строго говоря, это была ужасная клевета на Запертую гробницу, на ту, что лежала в ней и на всю историю Девятого дома. Будь Харроу моложе и значительно глупее, ее бы это задело. Но сейчас ей было плевать, она думала о другом. Она внимательно посмотрела на карие глаза, гладко причесанные волосы и мягкие перчатки своей собеседницы:
– Уже много тысяч лет никто не верит в то, что за Рекой.
– Но я верю тверже, чем когда-либо. Теперь, когда я умерла, – Абигейл улыбнулась.
– Но бог…
– Я совершенно уверена, что Милосердный император не знает об этой стране, из которой никто не возвращался. Он никогда не утверждал, что всемогущ. Всю жизнь я мечтала поделиться с ним своими находками, – задумчиво добавила она. – Мне кажется, что есть целая школа некромантии, к которой мы не можем приобщиться, пока не признаем ее существование. Что долгие века, пока мы игнорировали саму идею существования чего-то за Рекой, многого лишили магию духа, и я верю, что Пятый дом впадает в ничтожество из-за того, что мы так самодовольны… я так надеюсь, что брат нашел мои записи! В Реке происходит что-то ужасное, Харроу, и я хочу, чтобы ты выяснила, в чем дело.
Лейтенант Диас, не отрываясь от очередного пистолета, сказала:
– Давайте сначала займемся тем ужасным, что происходит здесь.
– Да, ты права. Марта, ты ведь не считаешь меня еретичкой? – почти умоляюще спросила Абигейл.
– Нет. Второй дом мало значения придает Реке. Иначе нам пришлось бы заполнять слишком много анкет. Куинн, покажи, где ты нашел эти пули.
Харрохак поняла, что старается не смотреть на лестницу и кресло. Поняла, что трусит, и посмотрела прямо туда. Ортус довольно спокойно встретил ее взгляд. Он сидел в кресле, откинув капюшон, держа в руках книгу. На ней лежал листок, на котором Ортус что-то писал. Она поднялась по лестнице, как трепещущий жених. Там ждал человек, который знал ее дольше всех.
– Давно ты знаешь? – спросила она. – С самого начала?
– Нет, – ответил он. – Я не все понимал, пока не поговорил с леди Пент и сэром Магнусом около недели назад. Иногда я что-то вспоминал, а потом через секунду все забывал. Иногда я что-то знал, а иногда – нет. Довольно бессмысленно звучит, я знаю, – скромно добавил он.
– Ортус, не надо передо мной лебезить. Моя семья убила тебя.
– Нет. Меня убил маршал Крукс, меня и мою мать. – Он опустил взгляд почти черных глаз на свой листок и что-то записал. – Я понял это, когда мы обнаружили бомбу. Пилот нашел ее на полпути, остановил шаттл, чтобы мы могли на нее взглянуть. Мать плакала и рыдала, пока мы пытались обезвредить ее, но, разумеется, экспертов-саперов среди нас не оказалось.
У нее сжалось сердце.
– Я принимаю на себя полную ответственность за это.
– Не стоит, – сказал Ортус.
– Я велела ему посадить вас на корабль. Я пыталась…
– Это не имеет никакого значения, – ответил он, взял свой листок и положил в карман. – Если вы и виновны, то лишь в том, что дали маршалу возможность убить меня. Маршал Крукс был не слишком хорошим человеком, и все же, вероятно, он сделал то, что считал нужным. Возможно, если бы я решил остаться и исполнить свой долг, помочь Преподобной дочери в любых делах, я бы остался жить. Но я трус и позволил матери переубедить себя. Моя мать была очень сильной… я слышал, что ее дух пережил смерть. Я был слаб. Я всегда был очень слаб, госпожа моя Харрохак.
– Не зови меня так, – жестко сказала она.
– Прошу прощения, Преподобная дочь.
– Не зови меня своей госпожой. Ты ничего мне не должен. Ты не должен хранить мне верность и исполнять мои приказы. Хотя то, как я обращалась с Гидеон Нав, вообще не поддается описанию, с тобой я вела себя так, что я больше не могу требовать от тебя верности. Ты не должен здесь оставаться, Нигенад. Попроси Пент провести тебя через барьер и иди в Реку, – как будто в Реке было лучше. Она добавила: – Там ты будешь в относительной безопасности.
Ортус положил ручку на подлокотник потертого кресла. Неуклюже завозился – Ортуса всегда было слишком много, и он был неудобен сам себе. Он не знал, что делать с собственными пальцами, не знал, как устроиться в кресле, или признать, что он в принципе занимает место.
– Как умерла Гидеон? – спросил он.
Она закрыла глаза и уплыла в нереальную зыбкую черноту, покачнулась, утратила равновесие. Прошло столько месяцев, но она потеряла Гидеон Нав всего три дня назад. Это было утро третьего во вселенной дня без ее рыцаря, утро третьего дня, и мозг ее твердил раз за разом, мучительно осознавая: она мертва. Я больше ее не увижу.
– Убийство, – ответила она.
– Я думал…
– Ликтор прижала нас спиной к стене. Я была совершенно истощена. Наша спутница, Камилла Гект, получила многочисленные ранения.
