– Я вижу.
– Так не забывай об этом и о моем предостережении. Да, вот еще что. – Она быстро подошла к той скале, за которой пряталась, на мгновение исчезла, нагнувшись к самой земле, и тут же вновь оказалась рядом со мною.
Какой-то предмет с металлическим звоном упал к моим ногам.
– Здешние женщины любят класть под колыбель младенца нож, – сказала она, – считая, что таким образом отпугивают нас, хотя на самом деле это совсем не так. Во всяком случае, действует далеко не всегда. Правда, мы действительно не любим ни железа, ни стали. – Она снова нагнулась и вытерла руки о землю. – А почему – узнаешь позже.
Я подобрал брошенный ею предмет. То была цепь с кандалами.
– И впредь не позволяй своей девчонке бросать в мой дом всякую дрянь! – сказала она.
Мужской голос, грубый и низкий, окликнул меня: "Латро!" – и я посмотрел в ту сторону, а когда обернулся, женщина уже исчезла. На скале по-прежнему лежал камень, похожий на ее голову. Я подошел и поднял его. То был самый обыкновенный камень, и я отшвырнул его прочь.
– Эй, Латро! – снова крикнул тот человек.
– Я здесь, – откликнулся я и вскоре увидел высокую шапку из лисьего меха.
– Хорошо, что ты меня дождался, – сказал лучник, подходя. – Ты действительно настоящий друг.
– Да, – сказал я. – Только давай лучше пойдем поскорее к огню, Оиор. – Я не доверял ни той женщине, ни ее предостережениям и боялся за девочку.
– Нет, прежде поговорим. – Лучник помолчал, поскреб подбородок. – Друзья должны доверять друг другу.
– Это так.
– Я же говорил тебе, что не знаю здешних богов.
Я кивнул; видно было хорошо, почти как днем; луна светила ярко.
– А ты не знаешь богов моей страны, – продолжал Оиор. – И должен верить тому, что я о них рассказываю. Друг скажет другу только правду.
– Я поверю всему, что бы ты ни рассказал, Оиор, – сказал я. – Я только что видел нечто столь странное, что ты вряд ли сумеешь придумать лучше.
Он сел на землю почти там же, где только что сидела та женщина.
– Поешь со мной, Латро.
Я сел по другую сторону подноса.
– Я уже сыт.
– И я тоже, однако у нас в стране принято, чтобы друзья делили хлеб насущный. – Он разломил кусок хлеба и дал мне половину.
– Здесь тоже так делают. – Я съел свою половину, а он – свою.
– Когда-то нашей землей правили дети Киммера
[65], – начал Оиор. – То был могущественный народ. Их владения раскинулись от Истра до Моря-Острова
[66]. И больше всего сильны они были в магии, принося своих сыновей и внуков в жертву триединой богине Артимпасе
[67]. В конце концов они убили даже сына своего царя, верного последователя богини Апии «Гея». А ведь это она – Великая Мать, породившая и людей, и всяческих чудищ, и все же кровь юного царевича дымилась на алтаре Артимпасы.
Но царю как-то удалось узнать об этом, и он простер руки к небесам и воскликнул: смерть тому жрецу, кто еще хоть раз осмелится принести в жертву киммерийца! Он послал свое войско, потребовав истребить всех колдунов, чтобы ни один в живых не остался!
Но семеро колдунов сбежали от преследований на восток, за Море-Остров.
Смерть гналась за ними по пятам, они долго скитались в пустыне, ночуя в убежищах из камней, но выжили и стали основателями многочисленного племени – невров
[68]. – Он помолчал, а я ободряюще покивал головой в знак того, что слушаю его очень внимательно. – И невры начали войну с сыновьями Сколота; с помощью колдовства они уменьшали силу их мечей и в обмен на серебро получали прекрасных коней цвета лунного луча и юных девушек – в прислужницы гордым жрецам. И они использовали накопленные нами знания, подражали нам в одежде и обычаях, а вскоре заявили: «Сильны сколоты, но почему же они обитают в пустыне? Им следует пойти войной на сыновей Киммера, на жалкое племя, захватившее столь богатые и цветущие земли!» И мы взяли свои луки и стали воевать с киммерийцами.
Точно страшный ураган обрушились мы на них и разбросали по земле этот некогда богатый и сильный народ. Мы пользовались их дворцами как конюшнями, мы устраивали военные лагеря в их дивных храмах, горделиво высившихся над долинами. Давно это было. Да, мы заставили их пасть низко.
В хрониках аккуратно перечислены правители, сменившие друг друга с тех пор, как мы пришли в Киммерию, однако я сосчитать их не в силах. – Он вздохнул и умолк.
Мне показалось, я понимаю, зачем он все это рассказывает, и я спросил:
– А что же эти невры, Оиор?
– Разве может простой лучник судить о колдунах? Они по-прежнему живут на своих древних землях, к востоку от Моря-Острова. Однако среди нас они тоже встречаются, и никто не может их распознать: говорят они как мы, одеваются тоже, умело стреляют из лука и одним прикосновением могут укротить любого коня. Распознать их можно лишь благодаря особому знаку.
– И тебе он указан? – спросил я.
Он склонил голову в знак согласия.
– Апия выжгла тогда свое клеймо на проклятых неврах – такова была цена крови юного царевича. И каждый год, а порой и несколько раз за год, каждый из них меняет обличье. "Колдун" – так называет их твой народ, Латро, а сыновья Сколота зовут их "невры". Апия – по-нашему "земля", Артимпаса – "луна".
– Но как же все-таки эти невры меняют свое обличье?
– Глаза их затуманиваются, уши становятся острыми, ноги быстро мчат зверя по равнине…
Вдали провыла собака. Оиор вцепился мне в руку:
– Слышишь?
– Это всего лишь собака, – сказал я. – Небось на луну лает. Там недалеко деревня – Тевтрон называется, так мне наш кибернет сказал; а где деревня, там и собаки.
– Когда невры меняют обличье, то пьют кровь человеческую, и едят человечину, и будят мертвецов, заставляя их вставать из могил.
– И ты уверен, что кто-то из них рядом?
Оиор кивнул:
– На нашем корабле. Ты помнишь наш корабль? А в трюм ты когда-нибудь спускался, к самой воде?
Я покачал головой.
