Он взглянул на Ио, словно прося у нее разрешения ответить мне по-эллински, и сказал:
– Взял у убитого.
– У одного из убитых тобой, хозяин, – пояснила Ио. – Он считает, что, раз это ты его убил, деньги принадлежат тебе.
Я задумался.
– Может, мы лучше разделим их? Половину тебе, Полос, а половину мне?
Мальчик энергично закивал.
– Только пусть моя доля хранится у Ио, а то сам я забуду об этих деньгах. Она меня знает. Но только никому не говорите, что у вас есть так много денег, иначе вам глотки перережут. Поняли?
Мы пересчитали монеты и разложили их на две кучки. Их было восемнадцать, каждая размером примерно с ноготь моего мизинца. Ио сбегала и принесла тряпку, в которую мы завязали мою долю – девять монет. Полос ссыпал свои монеты обратно в мешочек и тоже отдал Ио.
– Послушай, – спросил я у Ио, – сколько пелтастов, по-твоему, напали на нас нынче утром?
– Много. Их было гораздо больше, чем нас.
Я кивнул:
– А сколько это – много?
– Десятка два, а может, и три.
– А могло их быть восемнадцать? Или давайте лучше пересчитаем убитых – тогда проще будет определить, со сколькими мы сражались. Вы с Полосом их не считали?
– Я только тех считала, которых ты убил, – ответила Ио. – Их было семеро.
Мы пошли взглянуть на убитых; всего их оказалось одиннадцать. Тот, у которого был мешочек с монетами, был в шлеме; у него, по словам детей, было еще и кольцо на пальце, но кто-то уже снял его. Он смотрел на меня невидящим взором, лишенным всякой ненависти.
– Ио, – сказал я, – Эгесистрат считает, что Полос может оказаться фракийским шпионом. А ты как думаешь? Можно ему доверять?
Не успела она ответить, как Полос, подняв обе руки вверх и яростно мотая головой, отбежал в угол пещеры.
– Он не хочет слушать чужие секреты, – объяснила Ио. – Видимо, чтобы ты не думал, что он что-то специально вынюхивает, а потом доносит.
– Ну, раз так, можно считать, что никакой он не шпион. Но кому здесь мы можем полностью доверять?
– Чернокожему.
– Так, это хорошо. А как насчет Эгесистрата и его жены? И царицы?
Ио покачала головой.
– Почему ты так думаешь? – спросил я.
– Ну, Иппофоде надо заботиться о своих амазонках и действовать так, как велит ее бог – перегнать священных коней в большой храм Ареса, что на юге, и так далее. В первую очередь она будет думать об этом, а не о нас.
– Очень хорошо. А Эгесистрат?
Ио неуверенно передернула плечами.
– Во-первых, его гораздо больше заботит Элата; никогда не видела, чтоб мужчина так беспокоился о женщине! Когда ты прочел про нее в своем дневнике, то так и не рассказал мне, что там написано. А сейчас ты это помнишь, хозяин?
– Нет, но я потом еще раз все прочитаю, когда будет время. Так, теперь дальше.
– Эгесистрат творил разные чудеса и предсказывал будущее для варваров – я имею в виду персидское войско, а не здешних варваров! Ты тоже сражался на стороне Великого Царя. И мой родной город тоже входил в число его союзников.
– А чернокожий? – спросил я.
Ио кивнула.
– Стало быть, мы все были на одной стороне? И у нас нет достаточных причин, чтобы не доверять ему, Ио?
– Да, но теперь он служит Гипериду! Впрочем, и мы тоже. А Гиперид сражался против Великого Царя. Видишь, как все перепуталось?
– Похоже на то.
– Кроме того, Эгесистрат ненавидит спартанцев так же сильно, как любит Элату. Я и сама их не люблю, но они в дружеских отношениях с родным городом Гиперида.
– Так, – сказал я, – вполне достаточно. А теперь приведи ко мне чернокожего.
– Позволь сперва еще кое-что сказать тебе, хозяин. Я обещала Полосу, что непременно скажу тебе об этом.
– Конечно, говори, – отвечал я. – Тем более если это для вас так важно.
Что же ты хочешь мне сказать?
– Видишь ли, хозяин, Эгесистрат и царица Иппофода обсуждали, что нам следует предпринять дальше… ну, как обычно… Но ведь это тебе следует решать, как нам быть дальше! Так говорит Полос, и я тоже так считаю.
Амазонки – прекрасные воины, я и не думала, что женщины способны так здорово сражаться, пока сама не увидела. Чернокожий просто великолепно дрался, а Эгесистрат вообще был похож на раненого льва. Но фракийцы боятся вовсе не их, а тебя! Я все время была у тебя за спиной нынче утром, с мечом наготове, и видела их лица. Полос говорит, они тебя "героем" зовут!
Считают, что в тебя вселился Плейстор, даже если ты об этом и не подозреваешь!
Когда она замолчала, я спросил:
– Это все?
– Ты же иногда видишь богов, господин мой! Да-да, ты их видишь. Один раз ты видел Царя Нисы, даже касался его, а потом и я смогла его увидеть… Он был старый и был похож на нашего чернокожего, вот только…
– Давай, давай, что было дальше?
– Однажды, еще до того, как Светлый бог отдал меня тебе, я ходила в театр, дома, в Фивах. Это стоит очень дорого, но иногда какой-нибудь богатый человек покупает места для бедных, так сделал и мой прежний хозяин. Актеры все-были в масках, но зрители об этом не знали…
– Что за чушь ты несешь, Ио, – заметил я. – При чем тут театр? Иди-ка лучше да приведи сюда чернокожего.
Обиженная, она поднялась и гордо выпрямилась, глядя мне прямо в глаза:
– Ты можешь побить меня, господин, если хочешь. Только я знаю, что не побьешь. Неужели мы могли бы так долго удерживать эту пещеру, если бы тебя не было с нами? Я понимаю, эта Апсинфия – всего лишь жалкое убежище варваров и расположена на самом краю света, но у здешнего царя сотни воинов, может быть, даже сотни тысяч!
С этими словами она и ушла. Я все это записал и стал ждать, когда она вернется вместе с чернокожим.
Глава 19
МОЙ ПОЕДИНОК С ЦАРЕМ
Эобаз-мидиец, схватка в храме, стратег из Спарты – эти и еще многие другие новости принес Клетон. Все это я должен записать, потому что пора ложиться спать, а потом я все позабуду.
Когда я начинаю припоминать утренние события, то вижу перед собой женские головы на копьях; длинные темные волосы мертвых женщин мокнут под дождем… Нас сопровождали высокородные всадники в кольчугах из золотых колец, и на их копьях как раз и красовались отрубленные головы. Но тем не менее – хотя нас было очень мало и мы были не слишком хорошо вооружены – я вскоре заметил, что они нас боятся.
Иппофода ехала впереди на белом жеребце из священного табуна. За ней – Эгесистрат, Элата, чернокожий и я; потом дети, причем Полос тоже верхом на белом жеребце. Затем шли белые кони без всадников, а замыкали шествие остальные амазонки, гоня священных лошадей впереди себя.
