— Можешь сохранить его, если оно есть, — сказал я.
— Благодарю тебя. Поскольку мы друзья я разрешаю тебе обыскать меня. — Ее рука нашла мою; она была теплой, гладкой и мягкой. — Хочешь заглянуть мне под платье?
— Нет, — сказал я. — По моему ты принадлежишь Сахусету. Он сделал мне много хорошего.
— Он рискнул твоей жизнью, лишь бы достичь величия. Хочешь, я расскажу тебе?
— Если ты хочешь.
— Ты говоришь о том, чего не знаешь, — прошептал Урей.
— Нет, знаю! Он сам сказал мне. У всех должен быть кто-то, кому он может похвастаться. — Восковая женщина говорила низким и глухим голосом, но странно далеким и дрожащим. — Я уверена, что твой хозяин хвастается своей поющей девушке. Сахусет хвастается мне, а я — твоему новому хозяину. Кому хвастаешься ты, Змей Сесостриса?
Урей в ответ только прошипел.
— Я не боюсь тебя. Латро не сделает мне ничего плохого, а ты не можешь отравить меня. — Гладкая маленькая рука сжала мою. — Сахусет дал тебе наркотик, Латро. Запиши это в твоем свитке, когда пойдешь писать. Наркотики часто приводят к смерти. Но даже если нет, человек впадает в состояние, близкое к смерти. Дыхание слабеет и замедляется. Ты чувствуешь мое дыхание?
— Ты дышишь? — удивился я.
— Я должна, чтобы говорить. Поцелуй меня, и ты почувствуешь это.
Я покачал головой.
— Я расскажу тебе больше. И ты отошлешь твоего раба, чтобы он не рассказал о нас — кому? Твоей поющей девушке? Она будет благодарна мне за то, что я избавила ее от ночной работы.
Это была неправда, и я знал это.
— Ты и она сидели под деревом на склоне зеленого холма перед храмом. Мой хозяин пришел к вам с деревянными чашами и мехом с вином. Он дал вам чаши и наполнил их. Наркотик был только на дне твоей чаши.
Я молча сидел, обдумывая ее слова.
— Ты не веришь мне.
Я вздрогнул. — Я уже не знаю, во что верить. Я должен подумать.
— Ты еще очень молод, но уже сейчас ты самый сильный человек на корабле, и вдруг ты лег и уснул. И умер? Ни меча, ни стрелы, ни жара, ни даже укуса кобры. Если ты не примешь мое объяснение, как ты объяснишь это?
— Я не могу, — сказал я. — Но даже боги не могут объяснить все. Что ты хочешь?
— Твоей любви, для начала.
— Я не могу тебе ее дать. — Я попытался смягчить свои слова. — Любовь нельзя передать из рук в руки, как камень. Но я у тебя в долгу и постараюсь стать твоим другом, поскольку ты — мой.
— Если ты мой друг, дашь ли ты мне то, что я хочу? В чем я нуждаюсь? То, что я должна иметь?
Я опять испугался и только пожал плечами.
— Кровь Мит-сер'у. Или Нехт-нефрет. Одной из них. Но довольно много, не несколько капель.
Урей негромко зашипел. Я думаю, он хотел предупредить меня, но мне этого не требовалось.
— Нет. — Я постарался, чтобы мой голос прозвучал твердо. — Я не дам тебе ничьей крови, если, конечно, тебе не подойдет кровь животных.
— Латро, я не могу. — Слезы потекли из ее глаз, смочили щеки. — Мне нужна кровь именно таких женщин, как они. Подумай еще раз, пожалуйста.
— Ты говоришь о любви, — сказал я ей. — Я люблю Мит-сер'у. Нехт-нефрет — ее подруга, и мой друг Муслак любит ее.
— Нет, не любит.
— Это ты так говоришь. — Я пожал плечами. — Нет! Я не сделаю этого.
— Я знаю все секреты Сахусета. Я могу сделать тебя великим среди ксу, но только если ты дашь мне кровь, в которой я нуждаюсь. Никакая Мит-сер'у не в состоянии сделать это.
Я улыбнулся, чтобы спрятать страх. — Значит мое величие начнется с предательства? И эти ксу будут сидеть, как статуи на форуме, и смотреть на меня? Да, наверно они будут.
— Ты сделаешь это? — Она опять сжала мою руку.
Я покачал головой. — Если предательство — цена величия среди ксу, для меня это слишком дорого.
— Тогда отдай мне мою крышу.
Я подобрал крышку и передал ей.
— Латро, я хороший друг, но ужасный враг. Придут дни, и ты узнаешь, что я сказала тебе чистую правду.
— Убей ее, хозяин! — прошептал Урей.
— Прежде всего как я могу убить что-то, что и так не живет? — спросил я. — А если я сожгу ящик, то потоплю корабль.
— Отруби ей голову. Сейчас!
Она улыбнулась ему.
— У меня нет меча, — сказал я Урею, — но даже если бы и был, я бы этого не сделал. Она не моя.
— Но ты однажды будешь моим. — Держа крышку над головой, она медленно и плавно опустилась в свой ящик. Теперь я записываю это, как и другие события, поскольку знаю, что забуду. Иногда хорошо забыть и перестать бояться. Тем не менее может придти время, когда я буду должен знать все, что произошло. И если Урей не расскажет мне о них, это сделает папирус.
13
БОГ С ГОЛОВОЙ ВОЛКА
АП-УАТ — бог солдат. Так говорит Аахмес и все солдаты Кемета. Мы пришли к магу и объяснили, что хотим принести дар этому богу в его городе, Асуате. Он только покачал головой. У него строгий приказ — плыть как можно быстрее, и он не собирается приказывать капитану останавливаться здесь. Мы запротестовали, и тогда он сказал, что мы сможем сделать любое приношение ночью, когда мы причалим к берегу. Мы попросили золота, чтобы купить подходящий дар богу. Но он сказал, что золото принадлежит сатрапу, и он может использовать его только для дел, напрямую связанных с целью нашего путешествия.
Мы пошли к капитану. Он — Человек Пурпура. Мит-сер'у говорит, что его зовут Муслак, он наш друг и особый друг Нехт-нефрет. Муслак сказал, что мы будем проплывать мимо Асуата в полдень. Мои солдаты заворчали. У меня есть немного денег, и мы могли бы купить на них подношение, но что это нам даст, если мы не можем добраться до храма?
Я ГОВОРИЛ с целителем. Он спросил, что волнует меня. — То, что я уснул, — ответил я. — Мит-сер'у говорит, что я никогда не сплю днем. Она и я сидели в тени паруса. Иногда мы разговаривали. Иногда целовались. А иногда молчали, просто счастливые от того, что находимся рядом друг с другом.
— Я понимаю, — сказал он и глубоко вздохнул. — Ты забываешь, Латро. И поэтому я собираюсь кое-что тебе рассказать. Ты не должен никому рассказывать это сегодня, а завтра ты забудешь и другие расскажут тебе, кто я такой.
— Я понимаю, — сказал я. — Я не узнаю, что ты целитель и мой друг Сахусет, пока она не расскажет мне об этом.
— Как у тебя есть Мит-сер'у, так и у меня есть женщина. Она приходит ко мне, когда я бужу ее. И тогда мы занимаемся любовью, говорим, целуемся и обнимаемся.
Я кивнул.
— Тебя это не удивляет? Я думаю, что это удивило бы любого на корабле.
