Потом, что возьмет мою (хотя я не боюсь ее).
Потом, что наши обе.
Наплакавшись, она рассказала обо всем, через что мы прошли вместе, о ее верной службе и о своей беззаветной любви ко мне.
Я объяснил, что ценю все это, хотя ничего не помню, и сказал ей чистую правду, что она — первая в моем сердце. Но добыть Фалькату — очень опасное дело. Те люди, которые отняли Фалькату у меня и обратили меня в рабство — о чем она сама рассказала мне — мои враги. Мне опять придется сражаться с ними, и на этот раз они могут меня убить.
Тогда она заставила меня прочитать первую часть этого свитка, сказав, что там я найду свое обещание. Я прочитал. Если я и обещал ей что-то такое, то не написал об этом. Тем не менее ее богиня являлась мне. И я действительно пообещал защищать ее, и вернуть поющую девушку обратно, как об этом говорил жрец и еще один человек. Более того, подразумевалось, что я еще подарю Мит-сер'у достойный подарок, когда мы будем расставаться. Но, как она и сказала, мне нечего ей дать.
Мы поговорили об этом, и я прочитал ей то, что написано в моем свитке, переводя это на ее язык. Она опять и опять спрашивала, действительно ли я разговаривал с ее богиней. Я мог только повторять, что не знаю, но так здесь написано.
— Но я точно помню, как видел бога, — наконец сказал я ей. — Я видел бога реки и пытался подарить ему свою Фалькату. Он вернул ее мне. — Я в точности повторил слова бога.
— Ты уверен, что не он дал меня тебе?
Я покачал головой. — Твоя богиня дала тебя мне. Так здесь написано.
— Ты не сможешь защитить меня, если тебя здесь не будет.
— Я оставляю тебя в хороших руках, — сказал я, — а не беру туда, где ты можешь погибнуть.
— Этому старому уроду? Послушай, я знаю женщин лучше, чем ты. Он и Чече сделают меня рабыней, как только ты скроешься из вида.
— Разве я когда-нибудь бил тебя?
Она покачала головой. — Я не хочу говорить об этом.
— Отвечай!
— Да!
— Хорошо. Я рад, что научился делать это. Я могу побить тебя, если это будет необходимо. Так сказал жрец. Не так, чтобы покалечить тебя, но задать хорошую трепку. Если ты не сделаешь так, как я хочу, я побью тебя.
— Это и есть та защита, которую ты обещал мне? Побои? Я предпочту рискнуть жизнью, но так у меня будет хоть какая-то возможность вернуться домой.
Так все и осталось, каждый при своем. Я должен идти и пойду без нее. Она может плакать и кричать сколько угодно, но я буду далеко. Возможно, когда я добуду Фалькату, я оставлю царя и царицу и вернусь за ней, хотя, уверен, я забуду о ней задолго до того времени.
ПОЯВИЛСЯ корабль. На нем много людей, которые говорят, что они — наши друзья. Некоторые из них, несомненно. Служанка Мит-сер'у пришла, рассказала ей о корабле, и она с криком выбежала на берег реки. Я побежал за ней, и люди на корабля, увидев нас, бросили якорь и приплыли к берегу на лодке. Мит-сер'у говорила с ними, не замолкая ни на мгновение. Я с интересом слушал, но не могу записать все, что там говорили.
На корабле есть женщина, которая поцеловала нас обоих, и Мит-сер'у сказала, что это ее лучшая подруга. Теперь я знаю некоторых из них: Маленький человек, самый старый из них, лысый и бородатый, богато, но просто одетый, — Благородный Чаниу. Он из Парса и командует остальными. Молодой человек из Кемета, который помогает ему, любит мою жену. Это Святой Тотмактеф. Человек постарше, не очень высокий, но мускулистый, — капитан Муслак. Из того, что я прочитал по требованию моей жены, я знаю, что именно он ходил в храм вместе со мной. Мы поговорили с ним об этом. Он сказал, что мы — старые друзья, но я думаю, что познакомился с ним позже, чем с царем.
Высокого молодого человека, друга Тотмактефа, зовут Камес. Он сказал, что очень обязан мне и заплатит, когда мы вернемся в его город.
Самого высокого из всех зовут ученый Сахусет, он очень худ и старше меня. Самый молодой из всех них — принц. Думают (сказал Чаниу), что жрецы выберут его царем Нубии, когда нынешний умрет; поэтому царь Нубии приказал спрятать его. Мы не должны говорить о нем никому.
Чаниу и Царь Семь Львов обменялись подарками. Сегодня будет пир.
Когда я узнал, что Чаниу, Тотмактеф и Сахусет — ученые люди, я спросил их о втором свитке. Все захотели увидеть его, и Сахусет заявил, что я, давным-давно, пообещал отдать этот свиток ему.
Я спросил, обещал ли я еще что-нибудь, и он покачал головой. Тогда я сказал, что с удовольствием отдам ему свиток.
— Сначала ты должен показать его мне, Луций, — сказал Чаниу. Он говорит, что так меня зовут на самом деле, Луций. Более молодой человек согласился с ним. Сахусет тоже согласился дать Чаниу поглядеть на свиток, но очень неохотно.
Я принес его, объяснив, что не нашел узел, чтобы развязать его.
У Тотмактефа есть маленький нож, но он падал всякий раз, когда Тотмактеф пытался взять его в руки.
— Веревки невозможно перерезать, — сказал Сахусет. Он взял у меня свиток (но не этот), и веревки упали сами, как только он коснулся его. Оказалось, что это вообще не веревки, а маленькие черные змеи, которые поползли по земле со скоростью бегущего оленя, и больше я их не видел. Чаниу развернул свиток, покачал головой и протянул его Сахусету.
— Разве он написан не знаками мой древней страны? — сказал Тотмактеф. — Если ты захочешь, я прочитаю его тебе, о благородный Чаниу.
— Ты не должен его читать, — сказал ему Чаниу.
Сахусет поднял с земли, на которой мы сидели, черные веревки и перевязал свиток. — И я, — сказал он, — во всяком случае в это время и в этом месте, но свиток мой. Вы согласны?
Чаниу кивнул. Тотмактеф тоже, хотя я видел, что против своей воли.
— Латро? — обратился ко мне Сахусет. (Так называет меня жена.)
— Ты сказал, что я обещал его тебе, — сказал я. — Я отдаю его и освобождаюсь от обещания.
— Все согласны, — торжественно сказал Сахусет и спрятал свиток на себе.
Моя жена говорит, что эти люди отвезут ее домой.
Я ОПЯТЬ говорил с Чаниу. Нас всех послал на юг сатрап, который хотел, чтобы мы исследовали реку так далеко, как только возможно. В Нубии Чаниу узнал, что царь схватил Камеса. Я и остальные освободили его, но при этом меня и Мит-сер'у схватили. Чаниу и все другие решили, что я мертв.
Есть место, где река делится на два рукава, которые называются Голубой и Белый. Наш корабль поплыл по Голубому так далеко, как только смог, и Чаниу и еще одна женщина спрашивали всех, кто им встречался, об истоке Великой Реки.
Потом корабль развернулся, доплыл до развилки и плыл по этому рукаву до тех пор, пока мог, они видели странные картины и разговаривали со многими странными людьми. Сейчас они возвращаются к сатрапу.
КОРАБЛЬ, о котором я писал, вытащен на берег. У нас был большой пир, много плясок, много еды и питья. Сейчас все спят. Я сижу у костра. Я знаю, что съел слишком много, и если бы я выпил так много пива, как Мит-сер'у, то вообще не мог бы думать.
