– Если Каблук, то это в Фадеевке, там у него дом. О котором я не знаю… – уныло ухмыльнулся Стив. – Но это если Каблук!
– А если ты?
– Это не я!
– Хорошо, пусть будет Фадеевка! Но если ты наврал… Стив, ты даже не представляешь, что я могу!
Павел схватил Стива за грудки, поставил на ноги. В это время появился Леня. Возможно, он стоял где-то наверху и ждал, когда Павел закончит.
– Ну что? – спросил он, не глядя на Стива.
– Леня, делай что хочешь, но эта гнида должна быть здесь, пока я не приеду!
– Вообще-то, я с тобой собираюсь.
– Не надо!
Павел передал Шарову Стива, взамен взял у него ключи от машины и рванул на адрес. И уже во дворе сказал, обращаясь к Лене, который не мог его слышать:
– Ты не хочешь нарушать правила!
Сам он гнал как сумасшедший. На выезде из города нарвался на гаишников, но за собой их не потянул: ни к чему звуковое сопровождение. Остановился, предъявил удостоверение, сослался на оперативную необходимость и помчался дальше. А чуть погодя на повороте на Фадеевку едва не врезался в серебристую «десятку».
Бандитское логово он нашел не сразу. После дома под номером сорок два сразу шел сорок шестой, а сорок четвертый почему-то выпадал из обоймы. Оказалось, что дом этот находился в переулке, попасть в который можно только с параллельной линии.
В конце проулка в тупике стоял старенький «БМВ» третей серии. Именно в такой машине и увезли Зою.
Павел осторожно подкрался к воротам, через щель заглянул во двор. Собака учуять его не могла, потому что не было ее. Во дворе он увидел только шакалов. Один, мордастый, с приплюснутым носом, сидел на крыльце бревенчатого дома с высоким фундаментом из крупных камней и разморенно курил. Другой, рябой и губастый, выходил из дома. Один – распаренный, как после бани, и другой такой же, как будто его веничком отхлестали. И оба млели от полученного удовольствия.
– Ну как? – спросил мордастый.
– Как в раю! – вскинув руки к небу, ощерился его дружок.
Павел все понял, злость вскипела, ненависть поднялась во весь рост, затмив разум. В атаку же рванула сама смерть.
Он в два счета перемахнул через ворота.
– Не понял!
Мордастый рванул к нему, разминая плечи. Рябой подался назад, в дом, где у него, возможно, находилось оружие, но не решился бросить дружка и поспешил к нему.
– За шлюхой своей приперся, мусор? – спросил мордастый.
Павел уже видел его, знал, с кем имеет дело, только не мог вспомнить кличку. Да и не хотел вспоминать.
У мордастого не было пистолета, но в чехле на поясе висел финский нож с широким лезвием. И этот клинок он, хищно улыбаясь, направил на Павла. Он ясно давал понять, что собирается его убить.
Удар не заставил себя ждать. Не останавливаясь, Павел жестко перехватил руку и, ударив ребром ладони по внешней стороне локтевого сгиба, придал ножу свойство бумеранга. Все произошло так быстро, что мордастый не успел понять, как это нож вдруг оказался у него в горле. Зато Павел все понимал, хотя думал и действовал как робот, на автопилоте. Бандиты сами своим скотством превратили его в машину смерти – быструю, мощную и совершенно бездушную.
Рябой ударил его ногой, метил в бок, под печень. Павел даже не стал блокировать противника. Он шел напролом, как танк, пропущенный удар его даже не пошатнул. И боли он не почувствовал. Зато в точке неустойчивого равновесия оказался Рябой, Павел всего лишь толкнул его, и он спиной прижался к опорному столбу навеса.
Павел большими пальцами обеих рук надавил на кадык. С силой надавил, резко, ломая и вдавливая хрящи. Не было у него времени на удушающие приемы, которые могли вывести противника из игры, не убивая.
На землю Рябой опускался с распахнутыми от удивления глазами.
– Ты не в раю был, ты был в аду, – не глядя на него, механически проговорил Павел.
В дом он заходил, вынимая из кобуры пистолет. Вряд ли бандитов было более четырех человек. Если так, то их осталось совсем немного. И они уже в ловушке, им никуда не деться – можно стрелять.
Зоя лежала на диване, связанная по рукам. Подол платья задран, ноги обнажены. Один ублюдок наваливался на нее, движением тела раздвигая ноги, а другой, Каблук, сидел, развалившись в кресле, и курил, наслаждаясь мерзкими воспоминаниями. И смотрел, как уже после него насилуют Зою.
Павел отдавал себе отчет, но только в том, что потерял над собой контроль. Он и не пытался сдерживать себя. Выстрелил с ходу. Каблук успел повернуться к нему, пуля, угодив точно в сигарету, затолкала ее в рот. На стену густо брызнула гнилая бандитская кровь.
Насильник оторвался от Зои, развернулся к Павлу и стал натягивать джинсы.
– Не надо! Я даже не начинал! – одним глазом глядя на мертвого Каблука, простонал он.
Зоя в ужасе смотрела на Павла. Как будто она изменила ему, а он застал ее на месте преступления. И лихорадочно оправляла испачканное кровью платье.
В этом светлом платье она собиралась начать новую светлую жизнь, но темная вонючая мерзость втоптала ее в грязь. Разрушив и веру в Павла, и веру в человечество. Ее били, унижали, она страдала, и в душе боль, и в теле. И виноват в этом прежде всего Павел, Зоя приняла на себя его грехи перед бандитами. А ее винить не в чем, и зря она с таким ужасом смотрит на него.
– Не стреляй! – взвыл бандит.
Одной рукой он закрывался от пули, другой натягивал брюки, и то и другое у него получалось плохо.
– Да ты не дергайся, застегивайся.
Палец как будто сам по себе давил на спусковой крючок, но Павел сдерживал себя. Он все еще жаждал мести, но тронутый разум уже давал о себе знать.
– Это Каблук все, – застегиваясь, приговаривал бандит.
Зоя забилась в угол дивана, прижавшись спиной к торцевой стенке шкафа, и обнимала подушку, закрывая ей голые колени. Колготки висели на люстре, возможно, их нарочно туда забросили, хохмы для.
– А Стив нет… – бормотал браток. – Каблук его подставить хотел… А Стив Молдаванина подставил, под ментов, я знаю… И с вашим начальником он решил…
Павел пожал плечами, не мигая глядя на него. Все равно, кто кого подставил, все равно, кто кого убил.
– Я много чего знаю, – застегнув пояс на брюках, сказал бандит.
– А с Зоей что было, знаешь? – спросил Павел.
– Э-э…
– Не было ничего.
Павел снял с люстры колготки, подал их Зое.
– Не было! Не было! – с радостью согласился парень.
– Просто привезли ее сюда… Даже не прикасались.
– Да нет, конечно!
Браток смотрел на Павла как на чокнутого. Да он и сам чувствовал себя немного сумасшедшим.
