И Шаров правильно его понял.
– И ко мне подходил… Я тогда с ним подрался… – Он провел пальцем под глазом, где у него когда-то темнел синяк.
– С Еникеевым ты ему помог?
– А вот тут ты не прав! – Леня вдруг стал красным как рак. – Для меня… И вообще, это слишком.
– А Стив смог.
– Ты думаешь, я не чувствую за собой вины?
– А Молдаванина зачем убил?
– Я не собирался его убивать… Но мне действительно позвонил Стив… Младший… Старший всего лишь хотел сдать Молдаванина… Только не думай, что я ищу себе оправдание…
– Значит, на Стива ставку сделал? И не прогадал, – презрительно усмехнулся Павел.
– Паша, ты должен понимать, что я никогда и никому не скажу то, что сказал тебе. – Шаров смотрел на него с тихой, но явно выраженной угрозой.
– Я понимаю, каждый устраивается в этой жизни как может.
– И ты устроишься. С работой я тебе помогу.
– Поможешь?
– Ну ты же должен со мной за квартиру рассчитаться.
Шаров слегка растянул губы в улыбке. Как будто и не нужны были ему деньги за квартиру, а счет выставил, чтобы Павел не чувствовал себя нахлебником.
Но в этом Шаров слега прогадал. Павел действительно чувствовал себя халявщиком, но в нагрузку к более сильной обиде. Зря Шаров открылся перед ним. Одно дело – догадываться, и совсем другое – знать точно.
– Рассчитаюсь.
– Вот и договорились.
– И за Зою рассчитаюсь. Ты же любишь ее? – недобро спросил Павел.
– Ну когда-то было… – Шаров немного потупился.
Он уже жалел о том, что открыл перед Павлом свою душу. Но ведь его никто не тащил на исповедь, не приставлял пистолет к затылку. К тому же Шаров прожжен жизнью насквозь и психологию человека изучил от и до. Он знал, что правда – это открытые карты, за которыми можно спрятать ложь. Да, он работал на Стива, помогал ему, но Зою не трогал, нет, ни в коем случае. Ага, так ему и поверили! Знавал Павел таких умников…
– А сейчас?
– Сейчас только чувство долга… В том, что Зою похитили, была и моя вина.
– А может, это вы со Стивом все подстроили?
– Паша, я тебя очень уважаю. Но давай ты притормозишь коней!
– У тебя есть ключ от ее квартиры?
– Это теперь и твоя квартира.
– Леня, не уходи от ответа!
Павел повысил голос, мужчина и женщина, отдыхающие за отдаленным столиком, повернули к ним головы, но его это уже не волновало. Мысль о том, что Шаров занимался сексом с его святыней, уже не бесила, она взрывала сознание.
– Нет у меня ключа! – мотнул головой Леня.
Он уже не просто жалел о том, что встретился с Павлом, он лихорадочно искал выход из ситуации. Рука его невольно скользнула под полу пиджака, где у него мог скрываться пистолет.
– Если что, Еникеева я тебе не прощу. Но проглочу. А за Зою я тебя убью!
Павел окончательно сорвался с тормозов, но первым камень бросил все же Шаров. Он действительно выхватил из-под пиджака пистолет.
Леня и раньше не славился бойцовскими качествами, а сейчас и подавно уступал Павлу. В зоне Павел тренировался каждый день, с пристрастием человека, который готовится к суровым испытаниям. А Леня грел задницу в мягком кресле, наслаждаясь сытой и относительно спокойной жизнью. Сейчас Павел мог убить его голыми руками, именно этого Леня и боялся, поэтому и схватился за пистолет.
Павел и без того не прочь был врезать Шарову по физиономии, а тот вдобавок запустил в нем боевые рефлексы. Павел перескочил через стол, блокируя правую руку противника, вырвал пистолет и провел удар локтем.
Он ударил всего лишь один раз, но этого хватило. Шаров мешком рухнул на спину и затих без признаков жизни. Павел вмиг протрезвел, унял злость и склонился над Леней.
Удар пришелся в висок, это запросто могло привести к летальному исходу. Но Шаров был жив, он хоть и слабо, но дышал. И пульс прощупывался.
Павел глянул на пистолет, обычный «ПМ» с номером, возможно, табельный ствол. Видимо, Леня прихватил его для подстраховки. И очень сильно мог об этом пожалеть. Если Павел поведет себя как свинья.
– Сюда, сюда! – заорал кто-то.
Павел поднял голову и увидел официанта, который махал рукой, призывая проходящий мимо патруль милиции. Павел качнул головой, отказывая себе в удовольствии сдаться на милость закона. А вдруг Шаров пойдет на принцип, вдруг закроет его еще лет на пять, а в колонию возвращаться не хотелось, уже лучше на кладбище, чем туда.
Павел быстро вернул пистолет в кобуру, глянул на Шарова, который пошевелил пальцами, будто подавал ему знак, перескочил через ограждение кафе и рванул в чащу леса.
* * *
Зоя стояла у двери, не шевелилась, даже дыхание затаила, но Павел все же чувствовал ее. Возможно, Леня уже очнулся, позвонил ей, предупредил об опасности, которую представлял собой Павел. Логика простая: если он избил Шарова, то могло достаться и ей.
Зоя не открывала, но Павел злился только на самого себя. Нельзя было срываться: не в том он положении, чтобы ввязываться в дикую историю. Да и не с тем человеком связался. Был бы Леня просто начальником ГУВД, а он еще и друг. Хоть и бывший. Надо было держать себя в руках, тем более что ничего еще не ясно. Может, и не приходил никто к Зое по ночам, не выдавал себя за Павла…
– Зоя, ты можешь не открывать. Но ты должна выслушать меня. Если вдруг меня посадят, если вдруг я надолго исчезну, жди меня. Жди! Я обязательно вернусь!..
Павел вскинул брови, удивляясь самому себе. Из глаз вдруг выкатилась слеза. Это ведь из-за него она стала такой, это он обрек ее на жалкое беспросветное существование. Он сейчас уйдет, а Зоя снова останется наедине со своей болезнью. А какая-то мразь будет пользоваться этим.
Он уже поставил ногу на лестничную ступеньку, когда дверь вдруг приоткрылась.
– Не уходи, – попросила Зоя.
Она не выглядывала за порог: как обычно, боялась чего-то. Но голос ее звучал отчетливо, как будто она стояла в полушаге от него.
Павел зашел в дом, закрыл за собой дверь, и Зоя прильнула к нему.
– Я так тебя ждала!
– Я знаю.
– И пахнешь ты как мой Павел!
– Зачем же ты говорила… – спросил он и прикусил язык, осуждая себя за ненужный вопрос.
Он и без того двумя ногами стоял на том тонком льду, который представляло собой душевное равновесие Зои.
– Просто когда ты приходил по ночам… Или это приходил не ты? – вдруг задумалась Зоя.
Задумалась она крепко, но выглядела при этом вполне адекватно: взгляд не совсем ясный, но без туманности, голос чистый.
