– Семь, ноль, ноль, восемь, три, четыре… – подсказал Шаров. – Очень просто, год моего рождения. Ноль восемь – месяц, а тридцать четыре… День рождения Альберта!
– Тридцать четвертого августа?
– А в какой день еще мог родиться этот урод?
Павел отодвинул засов, набрал код, послышался щелчок. Дверь открылась, со двора приятно повеяло ночной прохладой.
– Там у меня пруд… Большой… Можно искупаться…
– А охрана?
– Охрана… Что ж я, по-твоему, должен афишировать свой дом? Посмотрите, как начальник ГУВД живет!..
– Ну да, Еникеев свои хоромы тоже не афишировал, – усмехнулся Павел.
У Еникеева была маленькая квартирка. Павел хорошо помнил, как следователь попросил его очистить помещение, потому что работать было тесно.
– Ты думаешь, я своим хоромам рад?.. Хочешь по чесноку?.. Я бы два раза по одиннадцать лет отмотал, лишь бы к такой, как твоя Зоя, вернуться.
– У тебя еще все впереди. В смысле отсидеть.
– Ну все возможно… А на Зою у меня точно никаких планов нет. И не было! Просто такую, как она, искал. Но так и не нашел… Но искал. Знал бы ты, какие у меня женщины были! Пить будем?
– Если только по пять капель.
– А я больше и не предлагаю. Давай!
Шаров закрыл дверь, полез в бар, достал оттуда виски, поставил в холодильник.
– Разносолов у меня нет, предлагаю омлет с тушенкой… Ну макарон можно отварить…
– Яйца свежие?
Шаров кивнул, достал из шкафа пачку яичного порошка и выставил ее напоказ.
– Наисвежайшие!
Молока не было, поэтому омлет пришлось делать на воде. Вышло не очень, но слопали за милую душу. И вискарь не заставил себя уговаривать. Спиртное раскрепостило Павла, напряжение спало. Парилка с веничком и вовсе согрела душу. Павел оттаял, но язык не развязал.
– На самом деле не так страшен черт, как его малюют, – Шарова потянуло на откровения. – Я бы и без тебя с Альбертом справился… Но с тобой надежней…
Леня взял бутылку, но Павел накрыл свой стакан ладонью.
– На сегодня хватит.
– И меня, если честно, что-то рубит. Закрою глаза и плыву, плыву…
– Это с дороги.
– А на море ты меня так и не сводил.
– Еще успеешь.
– Ну да, решим проблему и будем ходить друг к другу в гости… Или ты ревнуешь меня к Зое?..
– Закрыли тему.
– Честное слово, я перед тобой чист, как младенец!.. Ну что, в парилочку и бай-бай? – поднимаясь со скамьи, спросил Шаров.
Его совсем развезло: язык заплетался, ноги отказывались подчиняться закону равновесия. И в таком состоянии Леня направился в парилку. Как бы не заснул там и не спекся заживо.
Павел не хотел париться, но за Леней все же пошел. А затем последовал за ним и на пруд, чтобы друг не утонул.
Пруд заслуживал уважения: большой, глубокий, выложенный камнем, вода в нем чистая.
Леня держался на воде хорошо, спасать его не пришлось. Но на обратном пути к дому споткнулся раз, другой, на третий пришлось брать его на буксир.
Они зашли в подвал, на этом их приятное времяпрепровождение и закончилось.
В холле на диване сидел Альберт, откровенно наслаждаясь произведенным эффектом. Павел чувствовал себя, мягко говоря, не совсем трезвым, Альберт мог ему мерещиться, но щелчок взводимого курка за спиной развеял робкую иллюзию. А мощнейший удар по шейным позвонкам погасил сознание.
Очнулся Павел в бассейне. Он стоял по горло в воде, пристегнутый наручниками к хромированному поручню. Рядом стоял Шаров, пристегнутый к другому поручню. Леня все еще находился без сознания.
Альберт стоял в дверном проеме и смотрел на часы.
– Ну вот, я же говорил, что и трех минут не пройдет, – с наигранным весельем сказал он, обращаясь к двухметровому детине с неряшливой бородой, которая у некоторых неокрепших умов называлась «модной небритостью».
– А этот послабее будет. – Детина подошел к Лене и наступил ему ногой на голову.
Шаров не подавал признаков жизни.
– Или ударили посильней, – усмехнулся Альберт, глядя на Павла. – Что ты об этом думаешь, капитан?
Павел угрюмо смотрел на него, не желая вступать в разговор.
Детина присел на корточки и, одной рукой опираясь о голову Павла, другой нащупал пульс на шее Шарова.
– Да вроде живой.
Альберт, казалось, совершенно не обращал внимания на своего амбала. Он был занят тем, что донимал Павла:
– Или ты уже не капитан?.. Или капитан дальнего плаванья? Уплыл от меня. Белая фуражка.
– Белые ласты, – хмыкнул детина.
Альберт выразительно глянул на него.
– Кэмел, – только и произнес он.
Но детина все понял и отошел в сторонку. Альберт присел на корточки перед Павлом.
– Говорят, на корточках полезно сидеть.
– В карцере, – кивнул Павел. – Когда больше сидеть не на чем.
– Хочешь, чтобы я отправился в карцер?.. Ну, хорошо, я не стану тебя убивать. Если скажешь, где документы.
– Не было никаких документов, сгорело все.
– Все?
– Все.
– И в саквояже ничего не было?
– Только деньги.
– Деньги нужно вернуть.
– Не осталось там ничего, – соврал Павел.
Не хотелось расставаться с деньгами, тем более в пользу какого-то ублюдка.
– Отдашь деньги – останешься жив. Сядешь за убийство этого, – Альберт брезгливо глянул на Леню.
Павел промолчал. Не отпустит Альберт его живым, тем более если убьет Шарова. А чем тот ему не угодил, Павел спрашивать не стал. И так видно, что конфликт между Стивцовым и Шаровым нешуточный. Причем возможности у Альберта такие же серьезные. Лене действительно нужно было во что бы то ни стало решить с ним проблему. Но была ли с ним в сговоре Зоя? Пока не ясно.
– Не слышу радостного повизгивания, – усмехнулся Альберт.
– Нет у меня денег.
– А Зоя?
– Что Зоя? – встрепенулся Павел.
– Давай так: ты говоришь мне, где деньги, а я даю своим людям отбой. И они оставляют Зою в покое.
– Зою?! В покое?
– Зою, твою законную жену, – усмехнулся Альберт.
От волнения Павла хватил озноб. О том, что они с Зоей расписались, мог знать только Шаров. Или человек, который следил за ним, а заодно взял под наблюдение и самого Павла. Именно на это и намекал Альберт.
– Не тронь мою Зою!
