Дежурный пытался протестовать, угрожал принять меры, но его никто не слушал.
На кухне бойцы обнаружили бак с вареным рисом и тазик тушеного мяса. Все это моментально появилось на столе и было разложено по алюминиевым мискам. До кучи прихватили коробку с теми самыми сухими пайками.
В разгар ужина в столовую ввалился начальник столовой – лейтенант. Он быстро оценил обстановку, ничего не сказал и вышел прочь. А наутро Стрельцова вызвали к директору училища.
Джаггер, глядя на Павла, едва сдерживался от смеха.
– Вы устроили несанкционированный хаос на кухне, не подчинились ответственному лицу.
«Как будто хаос бывает санкционированным», – подумал Павел и произнес:
– «Если ты не хочешь кормить свою армию, то будешь кормить чужую», как сказал некий деятель. Я свою покормил.
– С тобой все ясно. – Джаггер выдержал небольшую паузу. – За то, что сумел выкрутиться из нестандартной ситуации, тебе объявляется благодарность. Но за неподчинение должностному лицу и нападение на кухню… – Коэну все труднее удавалось сдерживать смех, – объявляю тебе двое суток гауптвахты. Все, иди. – Он все-таки не удержался и прыснул в кулак.
Но на гауптвахте Стрельцова продержали всего два часа – надо же кому-то проводить занятия…
…Павел не особо интересовался политикой, считая политиканов профессиональными лжецами и лицемерами. Но однажды, сам того не желая, он умудрился попасть в политический замес, по своему собственному определению, «вляпался в политическое дерьмо».
А начиналось все обыденно и безобидно. Элис ему сообщила, что звонил некто Габриэль Квин и попросил о встрече по важному делу. С этим Квином, родом то ли из Ирландии, то ли из Шотландии, он просидел двое суток в амстердамском аэропорту. Позднее, уже в Израиле, они нашли друг друга и обменялись телефонами, но с тех пор не общались. Павел перезвонил Габриэлю, и они договорились встретиться в Иерусалиме у Стены Плача, причем Квин настаивал на конкретном времени и месте. На вопрос, зачем встречаться, он ответил, мол, приедешь и узнаешь. Павла такой подход несколько удивил, но он согласился – они о многом успели переговорить за двое суток в Амстердаме. Он выпросил у начальства внеочередное увольнение, и они вместе с Элис отправились в Иерусалим.
Его сразу же поразила высота и толщина крепостных стен города и крутой склон под ними: «Как такую цитадель можно взять штурмом? Что там Кремль с его стенами! А про укрепления в других городах и говорить нечего».
Они прошлись по узким кривым улочкам, посетили магазины, где Элис накупила всякой бижутерии, перекусили в кафе и подошли к Стене Плача в оговоренное время. Павел посмотрел на высокую стену, окаймляющую Храмовую гору, на молящихся и скорбящих возле нее людей, и у него зачесались глаза. Чтобы не создавать столпотворение, площадь перед стеной огородили и пропускали желающих помянуть близких маленькими группками.
Прямо перед перегородкой стояла кучка людей – человек тридцать. Они что-то кричали и трясли самодельными плакатами. Павел прочитал: «КГБ – главный враг советских евреев», «Отпустите советских евреев на их историческую родину»… Полиция относилась к протестующим нейтрально. Их можно было понять: с одной стороны, полицейские должны обеспечивать общественный порядок. Но с другой… Разгонишь этих демонстрантов, а потом политики поднимут вой, на который придется реагировать. Пускай орут, лишь бы не стреляли и святыни не оскверняли. «Нашли где протесты устраивать, – с чувством брезгливости подумал Стрельцов. – Тут люди о мертвых скорбят, записки им пишут… Тьфу!»
Он понял, что наблюдает митинг в поддержку отказников из Советского Союза. Павел пригляделся и обнаружил среди протестующих Габриэля. Он подошел к нему и тронул за плечо.
– Что ты здесь делаешь?
– Выступаю в поддержку отказников из СССР! – с гордостью заявил Габриэль.
– А ты-то здесь при чем? В смысле какое ты имеешь отношение к евреям Советского Союза? – Павел пребывал в полном недоумении.
– Я вхожу в международную организацию «За справедливость». Приглашаю тебя в нее вступить.
Слова Квина звучали пафосно, складывалось впечатление, что он делает великое одолжение, предлагая подобное членство. Павел чуть не сплюнул с досады.
– И для этого ты меня сюда позвал?
– Это очень важно, нам нужны новые члены. Ты согласен? – В глазах Габриэля читался настойчивый вопрос.
«Как бы ему повежливее ответить…» – подумал Стрельцов и сказал:
– Я служу в ЦАХАЛ. Нам запрещено участвовать в политических акциях… Ну, удачи тебе.
Он вернулся к Элис, и они покинули Стену Плача.
Элис предложение Габриэля рассмешило:
– Чудак какой-то, фанатик. Пошли лучше еще погуляем.
Павел выбросил эту несуразную встречу из головы, но спустя несколько дней к нему в учебный класс вошел посыльный от начальства. На подстилке лежал полуразобранный миномет. Курсанты толпились возле него, слушая наставника.
– Вас ждут в административном корпусе, кабинет двадцать три, – сказал посыльный.
Павел посмотрел на часы.
– Через двадцать минут.
– Но он уже ждет… Это представитель МОССАДа.
– Да мне хоть папа римский. – Павел поморщился. – Только после занятий.
Посыльный странно посмотрел на Стрельцова и удалился.
В указанном кабинете его встретил лысый полноватый мужчина средних лет.
– Вы заставляете себя ждать, – начал он с места в карьер.
Он напоминал голодного вампира, который наметил себе жертву и собирается впиться ей в горло.
– А вы отрываете меня от занятий. Вы один, а там пятнадцать человек, – невозмутимо парировал Павел.
Моссадовца аж передернуло от подобной наглости: сотрудники его ведомства не привыкли к подобному обращению. Павел опустился на стул. «Кто он такой, чтобы я его спрашивал?»
– Слушаю вас.
Моссадовец взял себя в руки и перешел на спокойный тон:
– Вы обвиняетесь в антисионистской деятельности.
Павел усмехнулся:
– Вы это всерьез?
– А вы думаете, что я сюда прогуляться пришел? Вот, посмотрите – вчерашний выпуск советской газеты «Известия», статья под названием «А чем они отличаются от фашистов?». Подпись под статьей: «Павел Стрельцов, историк».
– А я тут при чем? – Павел ничего не мог понять. – Мало ли в Советском Союзе Павлов Стрельцовых?
– Оно бы и так, но посмотрите сюда. Это вы? – Мужчина показал фотографию, где Павла кто-то заснял возле группы протестующих возле Стены Плача. – В статье Павел Стрельцов как раз ссылается на этот митинг.
– Да, это я, – подтвердил Павел. – Приезжал на встречу с приятелем. Вот и он. – Стрельцов ткнул пальцем в Габриэля, тоже попавшего в объектив.
