Павел кивнул, запер дверь, вернулся на кухню и встретил настороженный взгляд Элис.
– Война началась, девочка моя. Мне надо ехать.
Он быстро облачился в военную форму, поцеловал жену и покинул квартиру.
Во дворе стояли несколько машин. В одной из них скучал водитель. Праздник заканчивался, скоро должны были снять запрет на передвижение транспорта.
– Война. Доставь меня в часть, – сказал Паша, подойдя к машине.
– Война, не война… Я в армии не служу, – вяло ответил шофер и отвернулся, не желая продолжать разговор.
Павел, не раздумывая, выдернул из кобуры пистолет и приставил его к виску водителя.
– Вылезай из машины и отходи.
Мужчина побледнел и немедленно подчинился.
Ключи торчали в замке зажигания. Павел завел мотор и рванул в сторону шоссе.
На выезде из города его попытался остановить полицейский. Паша притормозил и гаркнул в открытое окно:
– Война!
И ничего больше не объясняя, он рванул дальше по шоссе, глядя в зеркало заднего вида на застывшего, как статуя, служителя закона.
Прибыв в часть, Стрельцов первым делом позвонил в полицию, продиктовал номер угнанной машины и назвал место ее нахождения. «Парень хоть и пацифист, но ни в чем не виноват. Как прижмет, так сразу все поймет и превратится в милитариста».
Зайдя к Дакану, он обнаружил командира сидящим за столом и нетерпеливо поглядывающим на телефонный аппарат.
– Связь – грязь, – сказал он вместо приветствия. – С Бер-Лева все понятно, его захватили арабы и обрезали провода. Но и со второй линией обороны связи нет – тоже захватили?.. Еще и грозовой фронт рядом, по радио одни помехи. – Он набрал номер и прижал трубку к уху. – Нет, никакого отзвона! – крикнул он кому-то на том конце с отчаянием в голосе.
Далее началось выяснение отношений с ремонтной бригадой связистов с обильным употреблением непечатных слов. Судя по выражению лица полковника, разговор оказался безрезультатным.
Наконец он обратился к Павлу:
– Вот что, Стрельцов. О войне ты уже знаешь, иначе сюда не прискакал бы на ночь глядя. Довожу до сведения. Арабы взяли Бер-Лева – по крайней мере, наш участок ответственности. Где они сейчас, непонятно. От летчиков доклады поступают невнятные. Связи нет. Нам приказано выступать в шесть ноль-ноль как самым подготовленным. Танковые соединения подтянутся позднее по мере готовности. А куда двигаться? Надеяться на случайную встречу в пустыне?.. Короче, выедешь в течение часа и прояснишь обстановку. Твоя группа прибыла в полном составе. Берите броневик и гоните ко второй линии. Об обстановке доложите по радиосвязи, если она появится. Если не появится, вернетесь или встретите нас по дороге. Вот, возьми вот это. – Дакан достал прибор, похожий на бинокль. – Это прибор ночного видения – большой дефицит. Отдашь, когда вернешься. Все, вперед!
Стрельцов выехал через полчаса после разговора с полковником, взяв с собой двух сержантов, Натана и Танаха. Небо было покрыто непроницаемой пленкой облаков – ни одной звезды. Дождя не было, но дул порывистый ветер. На полпути свернули с дороги и поехали наискосок, чтобы не нарваться на неприятности. Так медленнее, но надежнее. Да и время еще есть.
– Все, надо тормозить, – сказал Танах, сидевший за рулем. – Мы в пяти километрах от укреплений. Дальше может быть опасно.
– Согласен. Глуши мотор, – приказал Стрельцов.
Он высунулся из броневика и поднес к глазам прибор ночного видения. «Контур у капонира какой-то невнятный – разрушен, что ли? И сзади шевеление… Похоже, это танки, и их много!.. До рассвета осталось около часа, бригада выступает через два часа. Подождем».
– Натан, походи вокруг. И вот это возьми. – Павел передал ему ПНВ.
Натан покинул броневик и скрылся в темноте. Минут через пятнадцать он вернулся с израильским солдатом, испуганным и подавленным.
– В машину – там поговорим, – сказал Стрельцов.
– Рав-турай Фрумер, пулеметчик, – представился найденыш, когда оказался в кабине.
Включили свет. Откуда Фрумер взялся здесь, спрашивать смысла не было – и так все ясно. Лицо у него было перепачкано машинным маслом, а кисть руки перевязана окровавленной тряпкой.
– Сеген-мишне Стрельцов. Докладывай, что там у вас произошло. – Павел в упор посмотрел на сержанта.
– Египтяне напали танками и пехотой на вторую линию обороны, – начал доклад Фрумер. – Сопротивлялись как могли. Подкрепление не подошло, связи не было. Капонир раздолбили из танков, и мы отступили.
– Разбежались, – уточнил Павел.
– Ну да, а что было делать? – удрученно проговорил Фрумер. – По дороге бежать нельзя – перестреляли бы, как уток. Мы разбежались в разные стороны. Я решил спрятаться и подождать до утра, а тут ваш человек меня обнаружил. И как только нашел в темноте?..
– Было чем искать.
Стрельцов попытался связаться по рации с командованием. Радиосвязь восстановилась, и вскоре он услышал голос Дакана:
– Дакан на связи.
Павел доложил обстановку.
– Побудь пока там, понаблюдай. Если будет горячо, делай ноги и езжай нам навстречу. Мы выступаем через полчаса. Нам поставлена задача отбить укрепленный пункт или связать противника боем. Что ты на это скажешь?
– Отбить вряд ли удастся – здесь сосредоточены большие силы.
– Понял тебя. Конец связи.
Когда рассвело, Павел увидел в бинокль руины бастиона и массу танков позади, начавших вполне осмысленное движение.
Внезапно в паре десятков метров от него раздался взрыв. В лицо полетел песок. «Заметили. Надо уходить».
Стрельцов, на ходу протирая глаза, запрыгнул в броневик, и машина понеслась по пустыне. Сзади прогремели еще два взрыва. Павел высунулся из машины. Египетская танковая лавина устремлялась на восток. «Не достанут и не попадут. И в первый раз с задранным дулом стреляли», – успокаивал себя Стрельцов и, к счастью, оказался прав – не достали и не попали.
Он связался с начальством:
– С той стороны началась движение. Вы где?
– В пути. Даю координаты, – последовал ответ.
Стрельцов встретил колонну танков, когда она шла походным строем по дороге. Увидев приближающийся броневик, Дакан остановил колонну, вышел и остановился в ожидании Стрельцова. Через несколько минут они встретились.
– Там их слишком много, да их еще сопровождает пехота с гранатометами – они нас сомнут, – не дожидаясь разрешения, заговорил Павел.
– У меня приказ, – жестко ответил полковник. – Ты свою задачу выполнил, поэтому не путайся на своей коробке под ногами, а сиди в арьергарде. Все, Стрельцов, не до тебя.
Дакан был опытным командиром – прошел Шестидневную войну, успел повоевать в Сирии, – поэтому оценивал ситуацию реально. «Если все так, как говорит Стрельцов – а оно скорее всего так и есть, – то нам долго не продержаться. Логичнее отступить и дождаться подхода основных сил, но это расценят как профессиональную непригодность, трусость, а то и предательство. Может быть, потом разберутся, но это будет потом. Надо ввязаться в бой, а там – по обстоятельствам». Он вернулся в свой танк и отдал команду на боевое перестроение.
