– Погнали! – скомандовал он, запрыгнув в джип.
Даня вырулил на проезжую часть и с максимальной скоростью понесся по улице.
Неожиданно из подворотни выскочил грузовичок и сбоку воткнулся в джип. Машина перевернулась. Двигатель ревел, крутились колеса.
Коротков выбрался наружу. Звягинцев попытался последовать за ним, но дверь заклинило.
– Беги, Даня, сообщи нашим!
Коротков побежал по тротуару, но внезапно раздался выстрел, и он, взмахнув руками, повалился на асфальт ничком, раскинув руки – пуля угодила ему прямо в сердце.
К джипу подбежали несколько человек. Борис перестал дергать дверь, поняв, что ему не уйти и что сопротивление бесполезно.
– Все, сдаюсь, – произнес он.
Его выволокли из машины и заковали в наручники. Говорили на иврите. «Евреи. Какого черта им от меня надо?»
Борис посмотрел на лежавшего неподалеку Короткова. На спине у него расплывалось кровавое пятно. «Ладно, разберемся попозже как-нибудь. Жалко Даню…»
Ему нахлобучили на голову мешок и затолкали в машину, предварительно надавав по ребрам и нахлобучив на голову мешок.
– Не дергайся, – сказал кто-то на корявом русском.
– Да пошел ты… – прозвучало в ответ.
По прикидкам Звягинцева, они ехали минут десять. Машина остановилась, капитана вывели наружу, потом повели по ступенькам вверх. Скрипнула дверь. Вперед, налево, по ступенькам вниз, снова вперед. Бориса освободили от наручников, толкнули в спину. Раздался лязг засова, и наступила тишина.
Борис содрал с головы мешок и обнаружил себя в бетонном блоке без окон. На полу валялся матрас. Мебели не наблюдалось. В углу обнаружилась дыра в полу для отправления естественных надобностей и прочих отходов. Борис сел на матрас и задумался, пытаясь осмыслить создавшееся положение: «Подвал. Не тюрьма – нет волчка в двери. Из Суэца явно не выезжали. Вероятно, район под контролем Израиля. Интересно, меня персонально винтили или я просто попался под руку? Это мы скоро узнаем. Кто меня пригрел? МОССАД? Скорее всего… Время – около полудня. До завтра не тронут, будут мариновать, чтобы подавить волю. Это мы знаем, проходили. Жрать дадут, интересно? Сейчас брюхо сыто, но к вечеру оголодает… Надо поспать, пока дают». Борис улегся на матрас, подложил руку под голову и вскоре заснул.
Разбудил его лязг дверного засова. В образовавшуюся щель сунули лепешку, кусок брынзы и флягу с водой. Есть особо не хотелось, но Звягинцев смел все до крошки: «Мало ли. Надо, как верблюд, наедаться впрок». Так его учили.
Утром зашли двое охранников в израильской форме и мужчина в штатском. Надели наручники, провели по коридору и втолкнули в одну из дверей.
Он очутился в весьма просторном помещении с металлическим столом и несколькими плетеными стульями. Шуршал вмонтированный в стену вентилятор.
За столом сидел мужчина европейской внешности: светлые волосы, сталистые глаза и породистый длинный нос. «Типичный дядя Джон, явный англосакс, – усмехнулся про себя Борис. – MI6 или ЦРУ? Становится все веселее и веселее».
Возле двери остался один охранник с автоматом и мужчина в штатском, умостившийся на стуле чуть в стороне.
– Пожалуйста, присаживайтесь. Меня зовут Джон Смит. Вы говорите по-английски? – обратился к Борису англосакс, разумеется, по-английски.
– Я базарю только по-русски, – ответил Борис с лучезарной улыбой и сел на стул напротив Джона Смита.
Джон Смит быстро переговорил со штатским. Звягинцев уловил лишь слово translate. «Ага, сейчас переводчика приведут».
И он не ошибся. Через короткое время в комнату вошел парень его возраста в форме израильского лейтенанта – Павел Стрельцов собственной персоной. «Двое на троих, и Паша без наручников, – прикинул Звягинцев. – Это дает шанс». Борис ничуть не сомневался, что Павел встанет на его сторону, если он что-либо затеет.
Джон Смит начал допрос. Стрельцов бойко переводил.
Выдержка из протокола допроса капитана Советской армии Звягинцева Бориса:
Смит: По документам вы являетесь капитаном Советской армии. Борис Звягинцев, так?
Звягинцев: Именно так.
Смит: Мы в курсе, что в Каире есть ваше военное представительство. Какие функции вы выполняете?
Звягинцев: Хозяйственные. Занимаюсь снабжением. Ну там, еда, шмотки, бензин…
Смит: Исходя из ваших действий в кафе, вы мало походите на хозяйственника. Вы, вероятно, знаток рукопашного боя и, как мне доложили, действовали весьма профессионально. Что вы на это скажете?
Звягинцев: Вас не обманешь… Я обучаю египетских солдат рукопашному бою. Ну так что с того? Зачем я вам понадобился? Я никакими военными тайнами не владею.
Смит: Нам не нужны военные тайны – по крайней мере от вас. У нас к вам иной интерес. Мы хотим предложить вам очень выгодное сотрудничество. Вы публично, в прессе и на телевидении, разоблачите тоталитарные порядки в СССР. Из уст советского офицера это будет информационная бомба. За это вы получите американское гражданство, пятьсот тысяч долларов единовременно и хорошую высокооплачиваемую работу. Профессионалы вашего уровня нам очень нужны.
Звягинцев: Так я вам и поверил. Вы из ЦРУ?
Смит: Именно, я не скрываю этого… Так как вам наше предложение?
Звягинцев: А где гарантии, что вы меня не обманете?
Смит: Гарантий сколько угодно. Вы не первый и не последний. Вам предоставят досье на ваших предшественников, которые согласились на наши условия, и даже познакомят с ними.
Звягинцев: Почему вы так уверены, что я соглашусь с вами сотрудничать? И если я откажусь, вы убьете меня, как убили моего товарища?
Смит: Я искреннее соболезную. Наши коллеги из МОССАДа несколько перестарались – уж больно вы их разозлили. А что насчет вас, Борис, – куда вы денетесь! Через нашу агентуру ваше начальство уже уведомлено, что вы добровольно сдались в плен. Именно добровольно. И опровергнуть это некому. Далее. В ряде газет будет опубликовано интервью с вами нужного содержания, где вы с удовольствием польете грязью Советский Союз и порадуетесь, как вам сказочно повезло. И кто будет разбираться, вы это говорили или не вы? Как у вас говорят, слово не воробей, пусть даже оно печатное. И если вы вернетесь к своим, вас надолго посадят в тюрьму или вообще расстреляют как предателя. Уж лучше числиться предателем не в тюремной камере, а в свободном демократичном обществе, где вы будете считаться вовсе не предателем, а борцом за права человека и будете жить в комфорте и работать по специальности. Что скажете?
Звягинцев: Я должен подумать.
Смит: Хорошо. Даю вам на раздумья пять минут. Время пошло.
Англичанин демонстративно взглянул на дорогие наручные часы.
