Завод разваливался, чах на глазах. Кое-где даже трещал по швам. Требовались опытные управленцы, от которых очень быстро избавился Сиваков. Не напрямую, конечно. Он такими полномочиями не обладал. Богдан Владимирович предпочитал действовать более «топорно» – там звонок, тут угроза. И лучшие люди сами покинули завод.
Машины Сабурова она увидела издалека. Он был не один. С ним рядом стояли незнакомые крепкие парни в черных камуфляжных костюмах. Очень сильно напоминающие Вере тех, кто пришел к ним ночью в дом.
Но что-то подсказывало, что они никакого отношения к Сивакову не имели. Неужели у Тараса своя охрана? Вера горько усмехнулась. Она ничего о нем не знала. Ничего.
Сбавив скорость, практически остановила свою «БМВ» рядом с мужчинами. Как только её машина показалась на горизонте, Сабуров повернулся к ней лицом, и уже не отворачивался. Ждал, когда она приблизится.
При виде него – в тонком черном джемпере с закатанными рукавами и в темных джинсах – Вера стушевалась немного. Почему всё настолько сложно? Она, он. Прошлое, настоящее. Всё перемешалось.
И Катя… Почему он отказался от неё? Вера не понимала. Женская обида снова царапнула изнутри, а гордость подняла голову. Тут можно бесконечно говорить разное. Что Вера обязана с ним поговорить, потребовать, чтобы он признал отцовство. Или другая крайность – сделать вид, что между ними ничего не было и у Кати нет отца.
Но он есть! Вся сущность Веры протестовала против обоих вариантов. Не по душе они ей были. Катя родилась недоношенной, слабенькой. Вера много нервничала. Когда она узнала, что ждет ребенка от Тараса, беременность превратилась для неё в смысл жизни. Девушка забила на учёбу, немногочисленных друзей. Всё отошло на второй план. Тараса Вера уже оплакала к тому времени.
Малыш, что зрел и рос у девушки под сердцем, стал её спасением. Смыслом жизни. Ради неё, ради своей девочки она преодолеет все невзгоды.
И никому не позволит её обидеть. У неё будет всё самое лучшее. Всё то, чего она достойна.
Усиленным вниманием Вера пыталась компенсировать отсутствие папы у Кати.
То, что отец оставил завод Кате, шокировало Веру. Лишь после того, как у Веры попытались недвусмысленно отнять завод, она начала понимать дальновидность отца. Ей самой было назначено приличное ежемесячное содержание, которое позволяло жить в том же режиме, что и раньше.
Вера остановила машину рядом с другими автомобилями. Тарас сразу направился к ней. Вера бегло посмотрела в зеркало, удостоверившись, что выглядит неплохо. Цвет лица бледноват, и губы суховаты. Пора наведаться к косметологу.
Она старалась занять мысли чем угодно, лишь бы отвлечься и не наблюдать, как приближается Тарас. Не видеть его уверенной походки, не замечать сурового выражения лица.
Интересно, он когда-нибудь улыбается?
Ей – пока ни разу.
Вера разозлилась, потянулась за ручку, распахнула дверь. Вовремя. Тарас как раз остановился рядом и протянул ей руку, намереваясь помочь выйти из бехи. У Веры мелькнуло желание не принимать его руку. По-детски глупо выходило.
Обижаться на Тараса, в общем-то, не из-за чего.
Вера выдавила из себя улыбку и вышла.
– Привет.
Мужчина поздоровался не сразу. Сжал её руку чуть сильнее, чем вызвал ворох мурашек по спине. Вера едва сдержалась, чтобы не спросить, что происходит. Какого черта он так делает… Или играет с ней? Специально деморализует? Для этого усилий прилагать не требуется. Она ещё не отошла от вчерашнего.
Да и в целом… сложно ей.
– Как добралась? Без проблем?
– Конечно.
За ней одно время следили. Наверное, он это имел в виду. Надо же… Как осведомлен уважаемый Сабуров.
– Давно ждешь меня?
– Только подъехал.
Вера не спрашивала цель посещения завода. Цель лежала на поверхности.
Почти сразу стало интересно.
Тараса узнавали. Рабочие, мастера. Даже старый охранник на проходной.
– Тарас Витальевич, вы ли?.. Когда пошли слухи, что вы вернулись, прости господи, с того света, я глазам, вернее, ушам своим не поверил! Столько лет прошло! А как вы с отцом схожи… Я же знавал его…
То есть, получается, Тарас посещал завод и не раз?
Выходит, так.
Он был в курсе не только того, что происходило в жизни Веры. Скорее, она шла довеском к его интересу в отношении завода. Девушка снова почувствовала себя одинокой. Лишней.
Вера никак себя не ассоциировала с отцовским наследством. Завод «отвечал» ей тем же.
Вместе с Тарасом прошлись по территории. Мужчина постоянно хмурился, несколько раз приглушенно ругался. Она молчала.
– Хреновые дела, – резюмировал мужчина их осмотр, когда они поднялись в отцовский кабинет. Вернее, теперь этот кабинет принадлежал Вере. Но девушка мало что принесла своего.
– Да. Производство держится на плаву. Многие поставщики порвали контракты, несмотря на штрафные санкции. Которые, кстати, успешно обошли и…
Вера замолчала, потом покачала головой.
– Ты и без меня всё знаешь.
– Знаю, – не стал отрицать Тарас, подходя к окну и вставая к Вере спиной. – И не вижу в знании ничего предосудительного.
– Ты тоже меня считаешь никчемной? – вопрос сорвался с губ прежде, чем Вера успела подумать.
Её не должно волновать, что думает о ней Тарас! Данная важность потеряла актуальность шесть лет назад.
И всё же… всё же…
Ответил Тарас не сразу. Он сегодня делал паузы, которые категорически не нравились Вере.
– Вера, последние годы я проживал в Каире и ОАЭ. Местный менталитет невольно наложил отпечаток, как на мой характер, так и на мои взгляды на жизнь. Без предвзятости, но я считаю, что женщина должна заниматься домом и детьми. У тебя есть и дом, и ребенок.
– А твоя жена также занималась домом и детьми? – Вера задрала подбородок выше.
Туше, Тарас. Она тоже кое-что знает.
Но её выпад остался без должного внимания.
– Лаура не могла иметь детей, – спокойно ответил Тарас, разворачиваясь к ней лицом.
Всё та же маска… безэмоциональная… непонятная… незнакомая…
Зато в груди Веры открылась рана, которую она давно подлатала, и теперь та закровила.
– А вы хотели? – не могла не спросить.
– Я был не против.
Вот как значит…
Зато Катю признавать не желает! Очень мило, что тут скажешь.
– Понятно, – Вера обошла стол и встала у другого окна.
Между ними не стол, между ними гигантская пропасть, и перекидывать мост Тарас не намеревался. Этот мужчина оставался для Веры загадкой. Положа руку на сердце, а знала ли она его когда-то? Мог человек кардинально измениться за шесть лет?
