Мог. И должен был, если его пропустили через мясорубку.
– И что говорят твои шовинистские взгляды в отношении меня? – разговор у них получался скупой, что злило. Складывалось впечатление, что она выжимает из Тараса каждое слово. Ей это надо?
Если он не хочет общаться, не хочет налаживать диалог, зачем пригласил её? Пришел бы на завод единолично, охрана бы его пропустила! С такой-то поддержкой.
– Ты будешь идеальной женой и матерью.
Снова он о договорном браке…
Или сейчас говорит не о себе?
Вера запуталась.
Негромко вздохнув, продолжила смотреть в окно.
– Наверное, – негромко отозвалась Вера. Да и что она могла ещё сказать? – Я никогда не стремилась в бизнес.
– Ты всегда была домашней девочкой.
– В этом есть что-то плохое?
– Нет. Больше соответствует характеру и воспитанию восточных женщин, чем наших.
Вера пожала плечами.
– Честно? Мне всё равно, кому и чему я соответствую. После смерти отца я оказалась на распутье и сожалею, что не в состоянии постоять ни за себя, ни за Катю. Единственный человек, кто мне мог помочь, недоступен.
– Это ты про кого? – слишком быстро уточнил Тарас.
Вера не хотела реагировать на его поспешность и… не получилось. Она могла сотню раз на дню запрещать себе думать про Тараса, как про любимого мужчину, только есть то, что неподвластно разуму, и, как не загоняй чувства, при малейшем намёке на зыбкое призрачное счастье оно активируется, вырывается вперед.
То же самое происходило и сейчас.
Детская влюбленность Веры подняла голову и зацепилась за реплику Тараса, выбивающуюся из общего контекста.
– Я про Юрса. Про Вениамина Альбертовича. Он сильно помогал мне по первости. Но сразу предупредил, что найдутся люди, которые постараются минимизировать наше общение. Так и произошло.
Она посмотрела на Тараса.
Его лицо ничего не выражало.
В очередной раз…
– Понятно.
Значит, показалось ей…
Значит, ничего не было.
Глава 15
На заводе они пробыли ещё около часа. Тарас ушел дальше знакомиться с работой цехов. Вера отказалась его сопровождать.
Позвонила Рая, но Катя отобрала у неё трубку и взахлеб принялась рассказывать, как они круто провели время, и как она познакомилась с новыми друзьями. Вера слушала дочь, вставляя необходимые ахи и охи в диалог, поддерживая желание Кати рассказать обо всем на свете.
– Мам, скажи, что мы поедем ещё. Завтра! И ты поедешь со мной! Мам, скажи! Ну, пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста!
– Катюш, обязательно поеду, но не завтра. Если будем ездить каждый день, то пропадет интерес.
– Не пропадет.
– Поедем через пару дней.
– Обещаешь?
– Да.
– А когда ты приедешь домой? Уже вечер.
– Скоро. Думаю, сейчас буду выезжать.
– А ты на заводе?
– Да.
– С дядей Тарасом?
После услышанного обращения, сердце Веры отреагировало тоской. Оно заныло. Заболело.
– С ним.
– Он мне понравился. Вот увидишь, он нам поможет.
Иногда поражает, как тонко дети чувствуют то, что происходит вокруг них. Казалось бы, они заняты своими суперважными делами, и им нет никакого интереса до проблем взрослых. Вера всеми правдами и неправдами пыталась отгородить Катю от внешнего давления.
У ребенка должно быть счастливое детство.
На глазах внезапно навернулись слезы. Надо попить какие-то успокаивающие, что-то слишком нервная она стала.
Рая перехватила телефон у Кати и поинтересовалась:
– Как проходит встреча? Он рядом с тобой, или ты можешь разговаривать?
– Я одна.
– И как?
– Что «и как», тетя?
– Наш Тарас всё так же непреступен и суров? – усмехнулась Раиса.
– Ой, даже обсуждать его не хочу. Прошу, не начинай…
– Понятно, что дела хреновы. Всё. Молчу.
– Спасибо за день с Катей.
– Прекрати. Ты же знаешь, как я люблю нашу Пуговку.
Вера как раз закончила разговор и ещё вертела телефон в руках, когда в кабинет вернулся Тарас.
Вошел без стука.
Прикрыл за собой дверь, посмотрел на Веру и нахмурился.
– Что случилось? Ты плакала?
Вера растерялась от последнего вопроса и слишком поздно заметила, что Тарас устремился в её сторону. Шел быстро. Размашисто. Оказавшись рядом, бесцеремонно взял её подбородок двумя пальцами, приподнимая так, чтобы были видны её глаза.
Девушка несколько раз моргнула.
– Кто тебя расстроил? – задал он очередной вопрос.
Вера покачала головой.
– Никто.
– Вер… Мы взрослые люди. Давай разговаривать.
Кто бы говорил! Час назад из него слово не вытащить было, а сейчас: давай разговаривать!
– Усталость навалилась, – Вера сказала правду лишь отчасти.
Жаловаться и сетовать на Судьбу она не собиралась. Хотя и очень хотелось. Какая женщина не желает, чтобы рядом оказался сильный мужчина, к груди которого можно прижаться в любую минуту? Знать, что ты не одна? Что тебя поддержат, успокоят?
Тарас не спешил отходить от неё.
Как и не спешил убирать пальцы с её подбородка.
Вере не нравилось, что он встал слишком близко к ней. Она могла видеть темноту – неприятную, больно царапающую – на глубине его глаз.
И ещё она могла видеть шрамы. За время их общения мужчина впервые оказался к ней настолько близко именно лицом к лицу. Щетину Тарас носил для того, чтобы скрыть шрамы? Так, получается?
Как же надо было его бить, чтобы оставить такие глубокие раны? Кастетом?
У Веры слишком хорошо работало воображение. В голове сразу же вспыхнула картина, как охранник отца, Анатолий, неприятный лысый качок, для которого не было ничего святого, – он сам говорил, что за деньги продаст мать родную – надевал на пальцы кастет и наносил удары огромным кулачищем по лицу Тараса, разрывая кожу, а может, и ломая кости.
Она не знала, что тогда пришлось пережить Тарасу.
По её вине.
Если бы она в тот момент не испугалась… Не пошла бы на поводу отца… Не сказала бы «да» на вопрос: «Признайся, дочка, он тебя изнасиловал? Тарас? Признайся! Ничего не бойся… Я с тобой…»
