На следующий день за завтраком Ирма предлагает мне пойти с ней на Медину. Я удивленно смотрю на нее, и переспрашиваю:
– Но Саид не разрешал выходить мне из дома.
– Ничего, он ничего не узнает, – говорит она, и мягко улыбается.
Я начинаю к ней относиться, как старшей подруге. Ее мудрость, знание арабских законов и религии дает уверенность в своих силах.
Что ж, сбежать с Медины будет еще проще. Закоулки, бесконечные лабиринты – вряд ли Ирма успеет опомниться, когда отвлечется на выбор приправы или красивого платка.
– Спасибо, – говорю я – Больше месяца никуда не выходила. Это будет для меня практически кругосветное путешествие.
Она улыбается, и кивает.
Подошло время для нашей прогулки до известного всем базара, и я накидываю платок на голову.
– Ханна, закрывай лицо, оставь только прорезь для глаз, – советует она, и помогает прикрепить конец ткани рядом с моим виском.
– Почему? – спрашиваю ее.
– Ты белокожая, и это сильно бросается в глаза. Не нужно, чтобы все видели, что ты не мусульманка.
Я хочу саркастично прыснуть со смеху, но сдерживаюсь. Какая кому разница, какой я национальности и, тем более, религии? Главное, добраться до посольства и попросить помощи.
Мимо нас проходят мужчины, и их одежда варьируется от традиционной до того, что носят и у нас в Америке – джинсы и футболки. Женщины же все как одна в арабских длинных платьях, а некоторые носят в невыносимую жару черные никабы. Здесь цивилизация будто откатилась на пару столетий назад. Проезжают груженые повозки, дети, измазанные грязью, бегают босиком, и попадаются торговцы с лотками, на которых лежит сувенирная мелочевка.
Иногда мы встречаем заинтересованных туристов, разглядывающих золото и пряности. Женщины и мужчины явно не арабы и не мусульмане. Это дает надежду. Они должны знать английский, и могут помочь мне выбраться из бесконечного лабиринта трущоб.
Стараюсь открыто не рассматривать местность, мало ли, моя умная Ирма заметит и решит доложить Саиду. Мне нужно запомнить яркие детали, по которым можно будет ориентироваться.
– Ханна, не отставай, – ворчит Ирма, и только сильнее сжимает мое запястье.
– Угу, – откликаюсь ей, и верчу головой по сторонам.
Пока Ирма выбирает приправы и зелень, я делаю вид, что рассматриваю платки. Мое внимание привлекает высокая башня. Чуть виднеется из-за строений и импровизированных крыш над лавками торговцев, сделанных из прозрачной ткани.
– Что это за здание? – дергаю Ирму за рукав, и она отвлекается.
– Это мечеть Кутубия, – отвечает, и продолжает разговор с продавцом.
Отлично! Уже один ориентир есть.
Улыбка довольно плывет по губам.
А дома, словно невзначай, я прошу Ирму научить меня распространённым арабским фразам. Но в ответ мне летит лишь суровый взгляд. В нем примесь горечи и сочувствия.
– Ханна, невежество – самая страшная бедность, – произносит она, и вновь отвлекается на приготовление еды.
Я недовольно усмехаюсь. Как всегда, эти поговорки скоро начнут здорово раздражать меня!
– Я нахожусь в стране, где люди разговаривают на этом языке. Почему тогда вы считаете это невежеством? – мне хочется закатить скандал, потому что клетка из средневековой постройки начинала давить на грудь.
Сегодняшняя наша прогулка подействовала ободряюще. Я решила обязательно сбежать отсюда.
– Ты пытаешься меня обмануть или это как-то можно назвать по-другому? – скрипучий голос моей домработницы разрезает установившееся молчание.
– С чего вы взяли? – делаю удивленные глаза.
– Ханна, я прожила дольше тебя на земле, и видела все сегодня прекрасно. Твое беспокойное поведение, твои расспросы про достопримечательности, а теперь просьба научить арабским словам, – она с презрением оглядывает – Ты используешь меня, как способ для побега.
Я пытаюсь сделать невинные глаза, и равнодушный вид к сказанному.
Недооценила мудрость Ирмы, и надо отдать должное – она молодец. Как быстро раскусила мои планы! Что ж, придется пытаться обойтись без разговоров с арабами. Если мне попадутся туристы, то, возможно, и не понадобиться общаться на местном диалекте.
Глава 5
Проходит еще три дня, и я понимаю, что просто так убежать не удастся. Ирма отказывается брать меня на Медину, а когда она уходит – закрывает дверь на замок, который можно открыть только с наружной стороны.
Деревянные мозаики на окнах кажутся непрочными, но выбить рукой их непросто. Я обхожу весь дом в поисках тяжелого предмета, хотя бы стула, но у арабов нет в интерьерах похожей мебели. Обедаем мы за низким столиком, а сидим на широких лавках, которые обиты мягкой тканью с наполнителем, похожим на поролон. По весу одна такая лавочка неподъемная. Я не смогу ее даже поднять, не говоря о том, чтобы выбить окно.
Моя суета не приносит результата.
Я заперта и выйти не могу. Идея украсть ключ и уйти ночью тоже очень рисковая. Куда пойти, когда уличного освещения почти нет. Даже старого кнопочного мобильника с функцией фонарика мне Саид не разрешал! Тогда я однозначно заблужусь в арабском лабиринте, и уже не рада буду побегу.
Ирма возвращается, а я требую, чтобы в следующий раз она взяла меня с собой.
– Ханна, ты слишком смелая, и думаешь, что это сойдет тебе с рук, – отвечает она на мою просьбу.
– Ирма, что ты говоришь! – неожиданно для себя перехожу к ней на «ты» – Я уже не могу сидеть в этих стенах. И если мне запрещено тебя расспрашивать о достопримечательностях, хорошо, я буду молчать всю дорогу туда и обратно!
Мое терпение лопается, и я чувствую, как по щекам текут слезы. Невыносимое пребывание в трущобах, однотонные будни и то, что Саид уже не приезжал две недели, начинает вновь возрождать бурю гнева и досады.
– Хорошо, – произносит она. – Но не вздумай меня обмануть, Ханна. Это плохо кончится.
– Ты мне угрожаешь? – истерично хохотнув, выдаю в ответ.
– Я – союзник, а то место, куда ты сбежишь, может стать для тебя последним пристанищем, – произносит она, и одаривает укоризненным взглядом.
– Я никуда не собиралась бежать. У меня нет документов, нет денег, какой побег! – вскрикиваю, театрально всплескивая руками.
Ухожу, чтобы вновь окунуться в мир скучной сказки фэнтези, что привез мне курьер Саида. Но мысли – словно бушующие волны в океане.
Завтра я сбегу! Уже завтра!
Сердце стучит настолько сильно, что закладывает уши от бешеной перекачки крови. И вовсе не стыдно за спектакль, который пришлось устроить.
Мне всегда было интересно, насколько женщины в этой стране терпеливы? Далия сама лично придумала приводить в постель к собственному мужу девок, а Ирма боится кары Аллаха и особенно Саида, который за ложь и предательство может сурово наказать. Они обе терпят, прощают, смиренно несут свой жизненный крест без возможности изменить происходящее.
