Аппетита не было, но я решила выпить чаю. Арабы заваривали необычайно вкусный напиток. Никогда мне не приходилось пробовать нечто подобное в американских кафе. Сладковатый запах персика и жасмина с мятным привкусом сразу восстановили мой пульс и даже успокоили.
Но через несколько минут я вдруг почувствовала головокружение.
Присела на кровать, и постаралась сфокусировать взгляд. Но предметы вокруг еще больше теряли очертания, и плыли в безумной пляске. Внезапно легкие будто охватило огнем, скрутило колючей проволокой. Я упала на кровать, задыхаясь и закашливаясь, чувствуя, как слева от сердца начинает разливаться невыносимая боль. Хочу закричать, позвать на помощь, но воздуха не хватает, а из горла лишь идет тихий хрип. Перед глазами становиться темно, а в голове бешеная пульсация от огромного выброса адреналина.
Я умираю. Да, это именно так. Похоже, мой Господин не простил моего непокорства. Он решил уничтожить меня. Выдать это как сердечный приступ, а потом замести следы никому не известной американки…
Делаю последний вздох и понимаю: сознание начинает путаться, и я уже не различаю где вымысел, а где реальность. Кажется, лечу в неизвестность, в пустоту, там больше никто не похитит, не потревожит мой вечный покой.
Сколько передо мной тьмы! Глубокой, бездонной. Ни звуков, ни шорохов. Все кануло прочь, изменилось на нули. Белый свет прорезается бесцеремонно и резко. Тут же возвращается крик, суета. Люди. Огромная лампа, как в операционной…
Операционной?!
Разум словно встряхивают, и разворачивают на сто восемьдесят градусов.
Врачи в белоснежных масках, в голубых хирургических костюмах суетятся, и заглядывают мне в глаза, но я потерянно осматриваюсь и тут же проваливаюсь в сон.
Сколько проходит времени, неизвестно. Но по моему ощущению будто протекают десятилетия, а может и больше.
Не реалистичная картина, плывущая перед глазами: Далия на кровати для рожениц. Мечется, цепляется руками за края, а рядом несколько акушерок, которые тоже в панике.
Стоп!
Или это не игры разума?!
Я пытаюсь приподняться и оглядеться.
Одноместная VIP палата. Современная отделка европейского стиля и вокруг бытовая техника. Все стандартно для дорогих престижных клиник.
– Значит, меня спасли, – говорю вслух, и поднимаюсь.
Дышать до сих пор тяжело, словно легкие привязали к огромным кандалам, и каждый вздох как пытка.
Что же все-таки произошло? И теперь я свободна? Сразу задумываюсь над последним. Если бы я была свободна, то явно не лежала в палате, как будто я дочка президента. Значит, наш властолюбивый Господин решил все-таки вернуть меня к жизни. Злость опаляет неприятно внутри сердце, и боль возвращается.
Я ложусь обратно. Понервничав, получила себе новую порцию мучений.
Через некоторое время в мою палату заходит девушка. По ее внешнему виду я тоскливо признаю – никуда меня не увезли прочь из восточной страны. Платок белоснежного цвета на голове, завязанный так, что видно только ее лицо. Блуза с длинными рукавами, закрывающая шею, и брюки свободного кроя.
– Доброго дня, Ханна! Как вы себя чувствуете?
– Лучше, чем после вечерней трапезы, – отвечаю я, пытаясь иронизировать – Что это было?
Но медсестра как-то странно отворачивается, и старается не смотреть мне в глаза.
– Мистер Альми Арнар сам все расскажет, – говорит она, и начинает выполнять привычные процедуры: мерить мне давление, брать кровь на анализ.
И как по ее желанию, появляется Багир. С ним вместе Джамил и еще одна девушка. Ее я не знаю. Она точно не из гарема, и одета не как мусульманка. Брючный костюм, укладка и яркие красные губы.
Первая моя мысль была: «Зачем он притащил с собой офис-менеджера?». Но когда она улыбнулась и заговорила по-английски, я растерянно посмотрела на пришедших.
– Как ты себя чувствуешь, Ханна? – обратилась она ко мне.
Хотелось съязвить и сказать, что все очень беспокоятся о моем самочувствии, но никто не собирается отпускать в США.
– Уже лучше, – пробурчала в ответ.
– Я представитель посольства США, и мне бы хотелось, чтобы ты подписала документы о постоянной регистрации в Касабланке.
Надежда вспыхивает ярким пятном, и я оживляюсь. На присутствие Джамила, который разговаривает на моем языке – плевать. Только вот я не решаюсь произнести ни слова, видя грозное выражение лица своего Господина.
Багир садится на стул напротив моей кровати, и алчный взгляд пронзает насквозь, вызывая желание сжаться в комок. Черные брови сдвинуты, а скулы напряжены. Его одежда и вид означают только одно – стихийное бедствие. Угрожающее. Жуткое. В тон душевному урагану, на нем черный камис и темно-серый платок, подхваченный игалем. Он начал говорить, а лицо девушки сразу изменилось. Она будто испугалась и попыталась взять себя в руки, чтобы не было видно страха.
– Когда ты вернешься, будет все по-другому. Я советую тебе оценить произошедшее и сделать верные выводы, – переводит Джамил – Подписывай!
Она замолчала, и по ее глазам было видно, что очень хочется спросить о моем незавидном положении, потому что вышесказанное звучит как угроза.
– Обязательно, – отвечаю я, но внутри все начинает трепетать от страха.
Беру ручку и дрожащей рукой делаю росчерк подписи.
Он поднимается, Джамил тоже. Девушка-посол встает и одаряет меня сочувствующим взглядом. Она хочет помочь, но сама понимает опасность, и поэтому, попрощавшись, скрывается за дверью вместе с мужчинами.
Что может ждать меня вновь во дворце Багира? Жизнь, которая будет в кандалах или есть еще хуже варианты?
Мысль о побеге я с грустью отметаю. Попасть снова в руки наемников или торговцев в гаремы только еще хуже. Сбежать из больницы? А смогу ли я вообще приехать в посольство США, если Багир решил поиграть со мной в такие дикие игры. Моя клиническая смерть – это только начало перевоспитания. И что будет, если я решу пойти против него и законов арабской страны?
***
Утром медсестра мне сообщает, что через пару дней я буду совсем здорова, и меня выпишут из клиники.
Желание уехать на свою родину настолько велико, что я не выдерживаю и спрашиваю у нее телефон.
– Послушайте, мне нужно позвонить в посольство! Меня похитили, и удерживают здесь против воли… – шепчу ей, но она вдруг удивленно рассматривает мое лицо и отвечает:
– Ханна, вы себя хорошо чувствуете?
– Да, а что, – хмурюсь в ответ. Похоже, план провальный.
– Вы замужем добровольно, я видела документы, подтверждающие вашу личность и ваше согласие на брак… – она улыбается, а я чувствую, как внутри обрушивается жаркая волна ужаса.
«Какой брак?! Какие документы?!» – хочется заорать мне в ответ, но из последних сил сдерживаюсь, и проглатываю слезы.
