– Что тебе нужно было в моем кабинете?
Он становиться сзади меня, и скрещивает руки на груди. На нем темно-серый камис выглядит устрашающе и сурово.
– Ты, о чем? – беззаботно спрашиваю я, а у самой начинает дрожать подбородок от воспоминаний. Фото счастливого Саида с новорожденным будит во мне обиду и вновь раздирает подзажившую больную рану.
Багир резко разворачивает меня за плечи и буравит агрессивным взглядом.
– Не смей играть со мной в игры, которые могут плохо кончиться, – он делает паузу, и добавляет, – для тебя и Саида.
Краснота моментально опаляет щеки.
Как он догадался?!
– Или, может, тебя так интересует его личная жизнь, что ты в мое отсутствие изучаешь прессу?! Пытаешься собрать факты, как он поживает и чем занимается… Так пойдем, я тебе прочитаю!
Багир больно хватает меня за запястье, и тащит в мужскую половину. Я не пытаюсь сопротивляться. Интерес начинает во мне рождаться с новой силой. Еще раз увидеть фото Саида, еще раз пройтись по осколкам нашей с ним любви, которая не имеет право на существование в этом жестоком мире.
Муж выхватывает стопку газет из стола, и они ворохом разлетаются по темно-бордовой столешнице.
– Один из влиятельных магнатов стал вдовцом… Жена умерла при родах, и теперь предстоит воспитывать малышку одному… -
Эти фразы впечатываются в мое сознание раскаленным железом. Факты складываются в логическую цепочку. Сожаление и гнев охватывают снова. Давит горло от подкативших надоедливых слез. Значит, Далия умерла, и тогда он решился прийти сюда за мной?!
– Твой Саид пришел вновь, чтобы поиграть тобой и выкинуть, как только ты надоешь! Ты для него уличная девка, арабская игрушка, которую…
Багир не успевает договорить, на его щеке отпечатывается моя ладонь.
Я убегаю, в ужасе от собственной реакции на грубые слова, и боюсь оглянуться.
В комнате эмоции хлещут через край. Я, захлебываясь в рыданиях, ощущаю, как ярость к Саиду и Багиру сейчас во мне кипит на максимуме. Один из них разрушил мое спокойное существование в Америке, а второй решил, что он вправе распоряжаться моей жизнью как ему захочется. Насильно взял замуж, сделал ребенка и теперь я уже точно не смогу просто так вернуться к себе в США. Проблем будет раза в три больше.
Дерзкой мыслью в голове мелькает план. А что, если я решу убежать сейчас? Своего наследника или наследницу Багир пожалеет, а после, когда я рожу, то он отпустит меня, возможно, даже с ребенком.
План самый ужасный, какой только можно выдумать, и я после того, как успокаиваюсь, делюсь этим с Мариам.
– Ты с ума сошла, Ханна! – громко восклицает моя служанка и хватается за голову – Ты думаешь, что тебе это сойдет с рук, потому что ты беременна?! Нет, здесь будет действовать другой закон. Ты самовольно похищаешь ребенка Багира, и сама пытаешься скрыться. А это публичное наказание на площади, избиение плетьми, за то, что ты, замужняя женщина, решила убежать от мужа, да еще и с ребенком!
– Мариам, Мариам, остановись, я еще не рожала, – нахмурилась в ответ – Что-то твоя фантазия зашкаливает…
– Ханна, это не фантазия, а правда, – качает головой она. – Возьми Коран и почитай. Хоть ты и беременная, но ребенок в тебе уже сформирован, и ты являешься похитительницей.
Я мечтаю выругаться, потому что слов нет от жестоких и средневековых законов. Ребенок не мой, убежать не могу, да еще и казнят прилюдно.
Как обычно, тупик.
Все мои планы рушат традиции и правила арабской страны.
***
После ссоры я перестала замечать Багира, хоть он и попросил прощения за грубость. Я намеренно игнорировала его слова. Делала вид, что мне безразлично происходящее. Моя радость еще заключалась в запрете на близость между нами. Врач на приеме заявила: тонус матки велик, и желательно отказаться от секса до родов, чтобы не спровоцировать преждевременное начало.
Багир от этого, казалось, еще больше почернел, и ходит штормовой тучей по дому. Я же, наоборот, чувствовала себя великолепно, ложась спать в одиночестве, и не боясь, что муж придет и потребует выполнения супружеского долга.
Но время шло, и однажды, когда мы с Мариам собирали лепестки роз для ванны, я почувствовала острую схватку. А после… по ногам заструилась теплая вода. Ахнув, задрала подол джалабии, и увидела, как розовая жидкость залила мои белоснежные туфли без каблуков.
– Я рожаю, – прошептала своей служанке, и она, тут же подхватив корзину с лепестками, кинулась в дом звать Джамила.
Первоначально схватки были терпимые, но уже через полчаса, я загибалась от боли, и становилась на колени, чтобы перенести острый спазм. Мариам быстро собрала мои вещи и на одном из джипов мы отправились в клинику.
В родзале схватки стали еще сильнее, и я, согнувшись на широкой кушетке, стонала от приступов боли. Врач-женщина строго окинула меня взглядом:
– Ханна, вам надо тужиться, выпрямляйтесь и ложитесь на спину, – сказала она после осмотра.
Но такое положение было невыносимым. Нерождённый ребенок передавливал вену, и моя чувствительность ниже поясницы полностью исчезала.
– Не могу так… – кряхтела в ответ я, ощущая острый пик схватки, и начинала выть от боли.
– Вы уже рожаете! – резко оборвала она, и акушерки силой развернули меня на спину – Тужьтесь! Давайте, Ханна! Дышите ровно, вдох и потуга!
Я делала, как говорила доктор, но все равно в спазме начинала орать и сбивать самой себе дыхание.
– Слушайте меня, а не кричите как на Медине! – обрывала мой волчий вой врач, и не давала сдвинуть колени. – Тужьтесь!
Собирая последние силы, выполняла ее требования, пока не повернула голову к окну, которое выходило в холл для ожидания родственников или близких. Там стоял Багир, изучая лютым магнетическим взглядом мое измученное тело.
Задыхаюсь, и отворачиваюсь в противоположную сторону. В душе поднимается буря негодования. Джамил, конечно же, все сообщил своему Хозяину. Верная преданная собачка, выполняющая его команды.
– Еще, еще! Ханна, соберитесь! – голос врача приводит меня в чувство.
Я делаю последний рывок, и кричу так, что закладывает уши, и сознание отключается. Кажется, что меня разрывает на две половинки.
Детский крик возвращает обратно, и тень от сурового образа моего арабского мужа падает на белоснежную сорочку. Розоватые капли на подоле напоминают мне о первом разе с Саидом.
Символ чистоты. Символ нового.
– Спасибо, – Багир наклоняется и целует меня в лоб. – Моя Ханна, спасибо за сына…
Я с трудом проглатываю комок в горле. Окситоцин на максимуме, и я с трепетом протягиваю руки в свертку в пеленках. Багир держит бережно, словно самую дорогую, драгоценную вещь на Земле. На секунду мне кажется, что в его глазах мелькает сомнение, смешанное со злобой и недоверия. Сын не принадлежит мне, это я знаю. Но когда вижу мирно спящего мальчика с черными, как вороново крыло, волосами, очаровательно вздернутым носиком, становится страшно. Багир может отправить меня домой, как я и хотела. Снова беззаботная жизнь бывшей девочки-студентки. Книги, сериалы, прогулки по парку, встречи с подружками, лекции…
