Мариам приносит ужин, и старается не смотреть мне в глаза. Она чувствует вину передо мной, и понимает, что искупить ее очень сложно.
– Подожди, присядь, – говорю ей, и она повинуется – Прости, пожалуйста, за рукоприкладство. Мне неудобно перед тобой, но и ты меня пойми…
– Ханна, я тебя понимаю! – с жаром откликается Мариам, – Я тебя очень понимаю, но у меня не было выбора. Багир сразу приказал Джамилу следить за тобой, как только купили на аукционе.
– Именно поэтому тебя взяли на работу сюда от другого арабского олигарха? – спрашиваю я чтобы сопоставить факты.
– Да какой там олигарх, – улыбается и отмахивается Мариам – но отчасти ты права. Когда тебя пытались отравить, то Джамилу было поручено найти новых служанок. Они приехали на встречу к моему бывшему хозяину, и мы с Джамилом…
Мариам покраснела.
– В общем, мы сразу понравились друг другу, и он предложил Багиру выкупить меня для тебя. После того как забрали тебя из больницы, Джамил сказал мне, чтобы я подружилась с тобой. Чтобы стала самой близкой, и ты бы могла доверять мне все секреты.
Я сжимаю зубы. Правда больно режет по самолюбию. Как же я раньше не догадывалась о настроении своего властного мужа! Иногда он был словно цербер из Ада. Недовольный, хмурый, и одарял меня раз за разом пронзительно-уничтожающим взглядом. Значит, именно тогда Мариам рассказывала Джамилу о том, что я говорила про Саида или как хотела сбежать отсюда.
– Ханна, прости меня, прости. Ты стала для меня первой подругой, кому и я могла доверять, но меня бы убили и убили Джамила за то, что он не подчинился приказу Господина!
Я кивала. Что ж, теперь это неважно. Мы прожили с Мариам больше десятка лет, и она, хоть и предавала меня, но была той, кто в любой момент поддержит и придет на помощь.
– Мариам, извини, что спрашиваю, но Джамил же евнух, – говорю, а сама понимаю: задаю очень и очень некорректный вопрос. Но не может же быть просто платоническая связь между ними!
Моя служанка становиться красной как помидор, и смущенно отводит взгляд. – Просто Джамил кастрирован на половину, – стесняясь собственных слов, бормочет она.
– А почему же ты или Джамил не попросишь Багира зарегистрировать ваши отношения в брак? –
– Багир не одобряет отношения между слугами. Джамил говорил, что Господин против любовных чувств между персоналом. Это отвлекает от работы и может принести кучу неприятностей. Если он узнает, сразу же продаст меня в другой дом, а я не смогу без Джамила… – Мариам все не смотрит мне в глаза, испытывая смущение – он не догадывается про нашу связь. Но нам стоит это больших усилий.
Еще одно адское правило нашего Господина! В сотый раз я убеждаюсь в его показном превосходстве. Все по его законам, установленным правилам.
– Не волнуйся, я ничего не скажу Багиру, – улыбаюсь в ответ Мариам. Я рада, что ее счастье было всегда рядом с ней, что ей не пришлось воевать за возможность быть вместе с любимым мужчиной.
– Багир приказал собрать твои вещи, – произносит она, и только сейчас поднимает на меня светло-карие глаза полные слез – Ханна, милая моя, я не хочу, чтобы ты уезжала!
Она кидается ко мне, обнимает и плачет. Вместе с ней начинаю реветь и я. Жаль расставаться с моим самым близким человеком. Но наше время пришло…
Мариам всхлипывая, собирает вещи, а я иду к сыну в комнату, чтобы рассказать об отъезде. Я готова воевать с Багиром за право видеть любимого Кирама.
Но на входе комнаты Кирама стоят те самые мрачные амбалы в черных тюрбанах и темно-серых камисах со штанами-шароварами. Они смеривают презрительно-хладнокровным взглядом и преграждают дорогу огромными ручищами.
– Вам нельзя туда Госпожа Ханна, – рокочет бас одного из громил.
– Я уезжаю, и имею право увидеть сына, и поговорить с ним! – в ответ громко парирую я, и пытаюсь прорваться вновь.
Но один из них хватает меня за плечи, и разворачивает обратно.
– Что вы себе позволяете! – перехожу на крик, возмущенная прикосновением чужого мужчины. Это непозволительно в мусульманской стране. Он еще и служащий моего мужа, что вдвойне нарушает принятые религиозные нормы – Я расскажу об этом Багиру! Немедленно пропустите меня!
– Господин Альми Арнара приказал не допускать вас к ребенку, – и губы искривляются в насмешливой полуулыбке.
Во мне полыхает ярость, и так, что я готова броситься на этих тупоголовых головорезов и драться до смерти, лишь бы увидеть Кирама.
– Кирам, Кирам!!! – кричу я, кидаюсь к дверному полотну, но секьюрити берут грубо меня за локти и уводят прочь от комнаты сына. Тащат по коридору, как тряпичную куклу.
Оборачиваясь, я вижу, как на пороге спальни стоит Кирам и с сочувствием смотрит мне в спину. Ни единой эмоции нет на его детском лице.
– Кирам, – шепчу я, и слезы перехватывают горло. Он безразлично провожает взглядом и уходит.
Мой самый дорогой и любимый мужчина тоже предал.
Амбалы заталкивают меня в спальню и как из воздуха появляется Джамил с ключами. Он поджимает губы, словно выражает брезгливость. Мне хочется сказать ему, что я знаю одну из его порочных тайн за которую он может вылететь с высокопоставленной должности, но вовремя останавливаюсь. Судьба Мариам мне не безразлична, и ради нее, я проглатываю это отвращение в глазах евнуха. Пусть думает, что захочет!
В полной тишине обида накатывает волнами, и я, обняв подушку то плачу, вспоминая прощальный взгляд сына, то стараюсь собраться с силами и придумать план, чтобы увидеть Кирама и все ему объяснить. Не сомневаюсь, что Багир наговорил про меня гадостей, и теперь ребенок думает, что мать – распутная женщина, которая выгнали прочь и которая больше никогда не запятнает честь семьи Альми Арнара.
Через час Джамил появляется на пороге комнаты, и произносит официально-равнодушным тоном:
– Госпожа Ханна, машина вас ждет, -
Отсчет нового времени начался.
Глава 14
В небольшой сумочке, которую мне подает евнух, я обнаруживаю собственные документы. Власть Багира была настолько огромна, что сделать мне новый паспорт, дать свою фамилию ему не составило труда. Ощущение полной свободы радует и пугает одновременно. Я в открытом пространстве, как в космосе, и без силы гравитации лечу в неизвестность.
Когда же объявляют посадку, мое сердце вновь сжимается. Сколько еще мне быть в разлуке с сыном, и сможет ли он понять и простить то, что совершила я и сделал его отец? Сжимаю билет, и жду очереди на регистрацию. Внезапно мелькает мысль: бросить все, уехать обратно в особняк, попросить прощения у мужа, и остаться рядом с сыном. Но осознание все той же привычной «золотой клетки» встряхивает меня как током.
Готова ли я прожить какое-то время, чтобы видеть сына лишь изредка и слышать его скупые слова? А потом он уедет из дома, женится, и тогда… Тогда я останусь совсем одна. Багир не проявляет теплых чувств последнее время. Его тоже можно понять. Он, бесчисленное количество лет, старался, думал, что я изменю свое мнение, смогу полюбить, но этого не происходило. Рано или поздно безответная любовь гаснет и превращается в ненависть, смешанную с обидой и пренебрежением.
