В руках у девочки платье, которое больше похоже на лохмотья. Бирюзовая ткань с кружевами в тон висела клочьями, и казалась дешевой тряпкой.
– Я ничего не брала, – оправдываюсь, и чувствую неловкость. Стыд перемежается со злобой на взрослых девушек, которые ведут себя неподобающе.
В этот момент появляется Саид.
По его выражению лица видно – он недоволен, что еще больше меня настораживает.
– Что здесь происходит? – он осматривает всех исподлобья. Взгляд его светлеет при улыбке Ямины.
– Она, – девочка пальцем указывает на меня. – Испортила мое платье! Оно совершенно новое!
– Я ничего не брала! – чуть громче заявляю в ответ.
Мне не обидно, что дочка Саида обвинила меня. Сейчас сильно раздражают служанки, которые решили, что они полноправные хозяйки, и рассматривают мои вещи и открывают шкаф с одеждой. Я сижу на кровати, прикрываясь одеялом и не могу подняться из-за того, что спала только в одной тонкой сорочке.
– Посмотрите, здесь и кусок платья остался, рядом с ножницами, – показывает одна из девушек, предварительно осмотрев в комоде мои вещи. Ее лицемерно-невинный взгляд рождает ураган ярости во мне.
Саид взирает на эту сцену с недовольством, а я начинаю свирепеть. Ни одна прислуга в доме Багира не имела права трогать мои вещи, а уж тем более обвинять меня в пакостях! Да еще кому – ребенку любимого мужчины!
– Пошли все вон! – взрываюсь я громким криком, и уже сама указываю на дверь. – Вся прислуга – немедленно вышли из моей спальни!
Девушки смотрят на меня удивленно-испуганно, и спешат ретироваться, в то время как Саид подходит ко мне и подает халат, чтобы можно было одеться. Но со служанками демонстративно выходит и Ямина, недовольно поджав губы.
– Ямина, пожалуйста, подожди, – прошу более спокойным тоном, а Саид качает головой.
– Это привычное поведение, Ямина тяжело принимает чужих людей, – он обнимает меня, и целует в губы. – Ханна, прости, что они устроили такое представление тебе в первый же день.
Я невольно вспоминаю свои первые дни в гареме Багира. Там тоже не рады были моему появлению. Моя европейская внешность и свободолюбивый характер делали белой вороной среди остальных. И они уже тогда знали, что Багиру больше всех нравлюсь именно я…
Только вот из-за гордых и своенравных красавиц тогда я чуть ли не попрощалась с жизнью. Стоит ли здесь опасаться коварных и беспринципных планов маленькой девочки?
– Ханна, я поговорю с Яминой. Это было в первый и последний раз, – говорит Саид, но я отрицательно мотаю головой.
– Нет, даже не вздумай! Дочь еще больше разозлиться, и подумает, что ты на моей стороне, – отвечаю ему, и начинаю продумывать план действий.
Мне необходимо подружиться с падчерицей, а иначе…
Иначе она и ее прислуга найдут способ выжить меня отсюда.
***
Проходит неделя моего пребывания в особняке Саида.
Мы официально зарегистрировали брак, но я просила его не устраивать пышных торжеств и не звать всех родственников. На нашей свадьбе были только близкие люди. Удивительно, но когда я увидела отца Далии среди приглашенных, то была очень обескуражена.
– Он принял свое горе, и относится уже совершенно по-другому, – объяснял Саид – Его радость – это Ямина, и он хочет, чтобы у нее была отличная мачеха.
Я сдержанно улыбнулась и хотела было пошутить, что из меня-то как раз мачеха не очень. Ямина отказалась присутствовать на свадьбе, и весь день провела с прислугой у себя в комнате.
Женщины-родственницы со стороны Саида приняли меня добродушно и тепло. Все-таки женская солидарность и сплоченность в этой стране контрастировала из крайности в крайность. Возможно, причина была в том, что в гареме мы воевали за одного мужчину, а здесь уже созданный клан родственных связей не позволял вести себя подло.
Всю эту неделю я терпела мелкие гадости, которые делали служанки во главе с Яминой. Я понимала, что в тупике. Рано или поздно они могут придумать более правдивый способ, чтобы выжить меня отсюда, или вообще убить, как это пытались сделать наложницы Багира. Вместе с этой холодной войной, я безумно скучала по Кираму. Мне хотелось порой забросить все эти попытки доказать, что я не плохая, что не причиню вреда и не собираюсь забирать всю любовь Саида. Я не могла обнять собственного сына, а должна была вызвать к себе интерес и симпатию чужого мне по крови ребенка.
Но после таких искрометных мыслей начинала грызть совесть. В конце концов, Ямина была жертвой в сложившихся жизненных обстоятельствах. Далия спешила дать жизнь, а после не думала о последствиях.
– Я тебя предупреждала, Ханна, – говорила мне Ирма, когда я приходила к ней и пыталась посоветоваться в поиске шанса хоть как-то завоевать доверие дочери Саида.
– Не могу больше так, – вздыхала обреченно в ответ, глядя как служанка ловко переворачивает лепешки в печи.
– Оставь камни сомнений и терзаний, и вода скоро станет чистой, – Ирма была, как всегда, в своем репертуаре. Ее поговорки и изречения помогали, а порой раздражали.
Моему терпению приходил конец. Стали пропадать вещи из моей комнаты. Учитывая, что каждый день по нескольку раз пакости служанок во главе с Яминой портили настроение, Я обратилась к Саиду, и попросила снять или купить мне жилье. Я готова была вновь жить в развалинах с Ирмой, но точно знать, что в моем приготовленном чае нет яда.
– Ханна, это невозможно, – хмурился он – Жить на два дома очень тяжело. Я поговорю с дочкой.
– Нет! И еще раз нет, – отрицательно замотала головой. Выглядит так будто я, взрослая полноценная женщина пожаловалась на маленькую девочку и обвинила ее во всех своих неудачах.
Мои попытки подружится всегда заканчивались грандиозным провалом. Ямина игнорировала меня, и делала это демонстративно и с пренебрежением. Несколько раз я заходила к ней в спальню, чтобы поговорить, но встречала лишь холодную стену отчуждения. Служанки, окружавшие ее, сочувствующе осматривали меня, когда я словно сумасшедшая разговаривала сама с собой.
И вот однажды я проснулась с твердым намерением просить Саида о переезде. Мои нервы каждый день были как натянутая струна, и переживать о своем психическом, и о физическом здоровье я более не могла. Но жуткий крик и вопли моментально отрезвили и заставили подскочить на кровати.
Я накинула халат, и выбежала в коридор. Было пусто. Крик повторился, и исходил он из комнаты Ямины. Не раздумывая, ринулась и без стука ворвалась в спальню девочки. Сердце заходилось в бешеных ударах. Я перепугалась так, что ожидала увидеть нечто страшное.
На кровати сидела моя падчерица и ревела горькими слезами. Рядом с ней стояли две служанки и что-то пытались ей говорить, очевидно, успокаивая.
– Что случилось?! – я подошла поближе, и озабоченно смотрела на заплаканное лицо ребенка.
