Еще рывок!
И темнота…
Мрачная чернота. Бездонная пропасть.
Мерный писк или тиканье приборов. Что-то что выхватывает мое сознание из безмолвия.
Крик.
Детский крик, и током проходит осознание.
– Где моя девочка, где моя малышка? – пытаюсь сказать, но губы бледные и пересохшие только шевелятся, не издавая ни звука.
По силуэтам начинаю различать, и вижу Саида с новорожденной дочкой на руках. Он смотрит на меня с безграничной нежностью, а глаза сияют влажным блеском.
– Ханна, она так похожа на тебя, – губы мужа касаются моего лба, покрытого холодным потом – Спасибо! Ты мое сокровище, моя жизнь, моя единственная любовь… Я люблю тебя!
– Саид, я живая, – произношу в ответ, и сама понимаю, что говорю полнейшую глупость.
Со мной ничего не случилось. Я все еще в этом мире, но тот страх, который секунду был со мной, когда Ямина сказала про Далию, стал чудовищной воронкой. Я сама не заметила, как поддалась панике, и внушила себе, что могу погибнуть.
Дома Ямина не отходила ни на секунду от сестры. Она готова была ежеминутно исполнять мои просьбы или пытаться помочь. Пришлось проводить серьезный разговор, чтобы падчерица перестала так переживать, занялась учебой и своими увлечениями.
В этот непростой период нам было трудно. Ямина обижалась, даже однажды приревновала, и сказала, что мы с Саидом хотим от нее избавиться, потому что появилась Алайна, наша общая дочь. Но как только в гости к нам приехал Кирам, все кардинально поменялось.
Да, мой сын стал приезжать ко мне, и наши встречи были результатом долгих переговоров с Багиром. Я узнала, что катализатором согласия моего бывшего мужа послужил второй брак, где невеста была еще очень молода. И Багир внезапно смягчился, пошел на мировую. Размышляя об этом позже, сделала вывод – Багир вновь влюбился, и теперь ему было не до мести своей бывшей супруге.
Кирам же признался, что очень скучал по мне. Я старалась не очернять все то, что мог рассказать его отец про меня, не пытаться выставить Багира в неприглядном свете или начать говорить о нем гадости. Мы обоюдно закрыли с Кирамом эту непростую скользкую тему, и теперь он бывал у нас на выходных или, когда были каникулы.
С Саидом же у них сложились отстраненно-дружеские отношения. Кирам уважительно приветствовал, никогда не позволял дерзостей, но предпочитал избегать постоянного общения со своим отчимом. Я не настаивала, и не пыталась подружить их. Иногда мне даже казалось, что в глазах сына проскальзывает та самая черная, липкая как змеиная кожа, ледяная ревность. Особенно, когда Саид смотрел на меня, улыбался и говорил комплименты.
Каждый раз, обнимая детей и Саида, я спрашиваю себя: могла бы я сделать другой выбор? Взять и остаться в Америке, не полетев на конференцию с мисс Линкольн?
И каждый раз говорю – нет.
Я переживу все заново, но никогда не откажусь от любви.
