СЛИШКОМ ДЛИННЫЕ АБЗАЦЫ, ОБЪЁМ ТЕКСТА ПРЕВЫШЕН, ПАНИКА, МЫ ЖЕ В ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАЦИОННОЙ СЕТИ «ИНТЕРНЕТ»! Отставить панику. Если история захватывающая, то читателю всё равно, 8 тысяч знаков с пробелами в ней или вдвое-втрое больше. Другое дело, что оценивать, насколько захватывающим получился этот лонгрид, надо максимально цинично, с холодной головой. Что касается абзацев, то действительно лучше, если в финальной веб-вёрстке их объём не будет превышать шесть-семь строчек, но это не жёсткое требование. В конце концов, действие внутри абзаца может развиваться настолько динамично, что у читателя появится желание подольше оставаться внутри этого эпизода.
НЬЮСМЕЙКЕРЫ И ЭКСПЕРТЫ ПОТРЕБОВАЛИ ЗАВИЗИРОВАТЬ СВОЮ ПРЯМУЮ РЕЧЬ И СООБЩЁННЫЕ ФАКТЫ, НО НЕ УСПЕЛИ К ОБОЗНАЧЕННЫМ ЖУРНАЛИСТОМ СРОКАМ. Если договорённость о сроках зафиксирована письменно и перенос публикации текста угрожает изданию аудиторными или имиджевыми потерями, можете смело нажимать кнопку «Опубликовать». Это интернет, а не бумажный тираж, который нельзя вернуть с прилавков на доработку. Очнувшийся ньюсмейкер может прислать свою правку и позже. В этом случае см. раздел «Этика и конфликты»: если он радикально изменил смысл своих утверждений или вымарал факты, представляющие для вашего читателя ценность, вы можете указать ньюсмейкеру на это и не вносить такую правку (при условии, конечно, что он не должностное лицо и у вас сохранилась аудиозапись интервью). Да, последует конфликт, но если редактор уверен в своей правоте и убедился, что все ходы записаны, он с удовлетворением произнесёт: «Что ж, пойдёмте в суд». В суд редко кто ходит. Да, почти что каждый важный ньюсмейкер начнёт манипулировать вами, обещая впредь никогда не иметь дела с изданием и не сообщать по секрету ничего важного о своих врагах, рынке, ситуации в месте, куда только он имеет доступ, и т. п. Однако опыт показывает: чем меньше вы прогибаетесь, чем отчаяннее отстаиваете право читателя знать объективную картину происходящего, тем выше вероятность, что строптивый ньюсмейкер или эксперт через несколько месяцев сам выйдет на связь и вряд ли, конечно, признает вашу правоту напрямую, но продолжит с вами общаться.
Мы выбрали интервью
Интервью в формате «вопрос-ответ» всё реже встречаются в виде текста. Причина понятна: Youtube и подкасты обесценили этот жанр. Однако, если интервью наделено драматургической структурой и лишено типичных слабых мест видео- и аудиобесед, оно, как правило, великолепно расходится. А ещё широко цитируется и закрепляет в голове у читателя представление, что в этом издании озвучивают интересные, спорные, новаторские идеи.
Подготовка к разговору
На этом этапе работа над интервью ничем не отличается от работы над статьёй. Надо не только собрать информацию, но и проанализировать её, возможно и с помощью экспертов, свидетелей пути героя. Цель – понять, в какой точке он, герой, сейчас находится: что с его амбициями, планами, успехами и особенно провалами. Именно из провалов можно извлечь по-настоящему ценные уроки; истории же успеха часто выдают «ошибку выжившего» за типичный кейс (все кейсы в этой книге прошли двойное тестирование на наличие подобного искажения).
Так или иначе, необходимо трезво понять всё о герое и его роли в социальном контексте. На что он влияет? В чём суть его пути? О чём говорит его история? В какие тренды вписывается? Или она, наоборот, задаёт тренд? Нельзя допустить, чтобы на этот анализ повлияло восхищение автора героем статьи.
Безусловно, интервью бывают разные, и каждый раз редактор выбирает для конкретной задачи микрожанр. Троллинг, краш-тест, интимный разговор о личном или ценностях, разведка боем (характерна для бизнес-медиа), допрос, мемуар. Но в любом случае подготовка автора к разговору должна основываться на максимально трезвом отношении. Интервьюеру нужно досконально изучить деяния интервьюируемого и их последствия, чтобы не осталось никаких белых пятен.
ПРОБЛЕМЫ ВО ВРЕМЯ ИНТЕРВЬЮ И ИХ РЕШЕНИЕ
Топ несчастий, случающихся до или после включения диктофона, выглядит так.
ОТКАЗ ГОВОРИТЬ. Оперативное интервью – такое, о котором не было времени договариваться, – довольно травматичное предприятие для журналиста. Особенно если ньюсмейкер – не публичный интеллектуал, а участник или свидетель какого-то происшествия или просто человек, который не стремится к публичности и не хочет говорить. За десять лет работы корреспондентом мне доводилось прокрадываться под видом медбрата в Склиф, чтобы взять интервью у выживших жертв терактов, разговаривать с чеченскими политиками, получавшими смертельные угрозы перед выборами, с беженцами в палаточном лагере в Ингушетии, наконец, с не дававшим никому интервью Павлом Дуровым. И я советую авторам лишь одно: постарайтесь максимально кратко и искренне донести до человека, почему не только журналисту, но вообще всем так важно знать его мнение.
Так или иначе, редактор должен внушать авторам две вещи. Во-первых, веру в осмысленность журналистского труда на благо социума и, опционально, высшей справедливости. Во-вторых, то, что в ньюсмейкера надо впиваться подобно клещу.
Что касается тех прискорбных случаев, когда ньюсмейкер соглашается на интервью, а потом заявляет, что передумал, то тут журналисту остаётся прибегать к приёму «поэма без героя», уже упомянутому в разделе о проблемах с разработкой темы. Я столько информации о вас собрал, с таким количеством людей о вас поговорил (да, да, с врагами тоже, в первую очередь), статья в любом случае выйдет, потому что обществу важно знать ваше мнение, – и будет ужасно жаль, если придётся написать о вас без вашего интервью, с чужих голосов… Этот приём, как правило, помогает, но слепо верить в его действенность нельзя. В конце концов, есть ньюсмейкеры, которые будут молчать, даже если журналисты их отыщут и приставят к виску диктофон где-нибудь в районе Берингова пролива, – например, Роман Абрамович.
ЗАКРЫТОСТЬ, ФОРМАЛЬНЫЕ ОТВЕТЫ. Если есть основания ждать такого поведения от собеседника – да, пожалуй, и в любом случае, – редактор должен убедиться, что у автора в рукаве имеется несколько козырей, которые можно выложить перед ньюсмейкером, чтобы его разговорить. Под козырями я имею в виду разноплановые вопросы, которые способны вывести собеседника из себя, заставить его откровенничать и давать недвусмысленные ответы по делу. Таковые обязательно найдутся, если автор добросовестно разобрался в своём герое.
Кроме этого, можно сыграть в открытую и сказать: «Я вижу, что вы даёте короткие официальные ответы. Мне кажется, вы скрываете истинную суть дела. А суть эта в том, что…» И дальше прямо изложить свои ответы на самые неприятные вопросы, которые автор изначально придерживал для финала интервью. У ньюсмейкера будет выбор: опровергнуть эти предположения, согласиться или уточнить нюансы. Есть, конечно, ещё вариант изобразить обиду и уйти, но опыт показывает, что такое не случается практически никогда. В том случае, конечно, если автор тщательно подготовился к интервью и выдвинул справедливую, обоснованную версию.
ПОПЫТКИ УЙТИ ОТ ТЕМЫ. Если ньюсмейкер даёт понять, что ваши вопросы неинтересны («А давайте-ка лучше поболтаем о…»), и дальше начинает гнуть свою линию или, того хуже, травить байки, то необходимо заново договориться об условиях игры прямо по ходу интервью. Во-первых, редактор должен быть уверен, что автор точно объяснил ньюсмейкеру, о чём будет интервью, какие темы важно обсудить. Ньюсмейкеру необходимо об этом вежливо, но твёрдо напомнить. Во-вторых, можно раскрыть карты и сказать прямо: я хочу поговорить именно об этом, потому что вы… – и дальше чётко аргументировать интерес аудитории к ньюсмейкеру.
