— Какого? — спросила я, пристально посмотрев на обеих. Сёстры переглянулись, я видела, что они колеблются, решая, можно ли мне доверять, и чтобы перетянуть чашу весов в свою пользу, добавила:
— Разве вы не чувствуете, что она наполнена Тёмной магией? От ярлы Юлианны так и веет разрушением. У меня нюх на такие вещи. Кем бы ни была эта Грид, она опасна для любой из нас. Не сомневайтесь, — торопливо поясняла я, пытаясь убедить сестёр. Две Тёмные в союзницах не помешают. А когда я скажу, что совсем не претендую на роль королевы, думаю, мы даже подружимся. Но для начала надо узнать всё про пепельно-русую незнакомку, один взгляд которой вызывал во мне непонятный ужас.
— Нет, я ничего не почувствовала, — медленно произнесла Ингрид. — Хотя твоё предположение о Тёмной материи, кажется мне разумным.
И игнорируя предупреждающий взгляд кузины, продолжила:
— Тогда неудивительно, что она выжила.
— Если человек при смерти, ему может помочь только некромант! — в ужасе прошептала Ингрид, увлекая нас обеих к портрету королевы Герд, матери нынешнего короля, умершей вскоре после рождения сына. Как и десятки других королев, прозванных в народе «сёстрами-одногодками». Девушка ещё раз оглянулась вокруг и продолжила: — А это запрещено законом! Да такие всё равно не долговечны….
— Вот тебе и причина, чтобы не жениться на ней! — Бекка выпрямилась и с видом дознавателя скрестила руки на груди. Её вид сейчас вызывал улыбку: ростом с подростка, она сердито морщила нос и презрительно фыркала. И всё же даже в такой момент казалась ужасно милой. — Тогда это нам на руку.
— Несчастный случай произошёл пару лет назад. Маме не удалось узнать, в чём конкретно было дело, — вздохнула Ингрид. — Что-то связанное с проклятием…
Девушка бросила взгляд на портрет королевы. Её Величество была изображена на ней сразу после замужества и выглядела вполне цветущей и довольной жизнью. Юная, с лёгкой рыжинкой в волосах и лукавыми искорками в тёплых глазах цвета осенней листвы, она, казалось, немного стеснялась выпавшей на её долю радости. Знала ли она о том, что вскоре завянет, как сорванный жестокой рукой весенний цветок? Или думала, что сможет избежать участи быть принесённой в жертву проклятию чужого рода? Я больше не была уверена, что его не существует.
— Пойдёмте отсюда, — нарушила молчание Ингрид. — Это место навевает тоску, а я приехала сюда веселиться.
— Я думала, чтобы стать королевой, — подхватила я, послав ответную улыбку.
— Нет. Король, конечно, привлекательный мужчина, но совершенно не в моём вкусе. А вот поддержать Бекку, это я с радостью.
— Да ладно, — проворчала та, но было заметно, что ей приятно такое слышать. — Пойдёмте. Мы слишком долго здесь стоим, это подозрительно.
Бекка повернулась к выходу и провела рукой по воздуху. Поставленная ею ранее руна Молчания, исключающая подслушивание, вспыхнула голубоватым свечением и рассыпалась на мелкие искорки. Которые таяли, не долетая до пола.
Уходя, я бросила последний взгляд на портрет королевы Герд. Наши взгляды пересеклись, и создавалась иллюзия, что давно почившая улыбается именно мне.
Глава 8
Милость короля
После посещения Малой галереи мы разошлись по своим комнатам, условившись при первой возможности продолжить знакомство.
— Мы уже начали беспокоиться, — сказала Марта, стоило мне переступить порог спальни.
Горничная, несмотря на её слова, выглядела совершенно спокойной.
«Она знала, где я», — подумалось мне, и неприязнь к девушке с неприметной внешностью усилилась.
Я поймала настороженный взгляд Альмы, всё ещё хлопочущей над сундуком. Скорость у неё была, скажем прямо, так себе! Должно быть, дома она не привыкла выполнять работу горничной! Мне захотелось влепить затрещины обеим и отправиться спать, чтобы забыться и перестать отовсюду ожидать подвоха.
— Вам прислали письмо из дома, ярла, — продолжила Марта с таким видом, будто была не горничной, а надзирателем. О том, что так дело и обстоит, я догадалась давно, но всё же тот факт, что она даже не пыталась изобразить обычную служанку, настораживал и нервировал. Особенно сейчас, когда я понимала, что долгожданное письмо не скажет мне ничего полезного.
Отец не станет подвергать меня риску и не напишет про ночь, когда он пытался спросить предков об отборе.
Я не сдержала вздоха разочарования!
— Вы прочтёте сейчас? — продолжила Марта, обойдя кровать и взяв с прикроватной тумбочки серую пергаментную бумагу, скрученную в трубочку. — Или позже?
— Позже, — я показала жестом, что хочу отдохнуть, и присела в большое кресло. Оно было таким уютным, что пришлось бороться с желанием закрыть глаза и немедленно позабыть обо всём.
— Отдайте мне, — неожиданно вступила в диалог Альма, поднявшись с колен и захлопнув крышку пустого сундука. — Я сохраню его, чтобы случайно не затерялось.
Кузина сделала упор на слове «случайно», но Марта ничем не выказывала, что её это оскорбило. С тем же сдержанно-вежливым выражением лица она протянула свиток Альме и вновь обратилась ко мне:
— Ярла, позвольте ненадолго отлучиться. Мне велено получить распоряжения относительно вашего обеда с королевской семьёй.
— Да-да, безусловно, — торопливо ответила я, в душе радуясь, что останусь с Альмой наедине. Пусть и совсем ненадолго.
Марта сделала книксен и торопливо направилась к двери.
Стоило ей выйти, Альма молча протянула мне свиток. Я бы предпочла прочесть его в одиночестве, но уже давно поняла, что теперь это слишком большая роскошь.
Развернув бумагу, от которой пахло мамиными духами, я пробежала глазами ровные строки, написанные каллиграфическим почерком без единой помарки. Виленна писала, что папа приболел и поэтому не смог самолично известить меня о разговоре с родственниками. К счастью, он уже пошёл на поправку, шлёт мне поклон и наставление, что я должна быть осторожна с подданными, сыскавшими милость короля, и приветлива с теми, чьи имения находятся на границе.
Мама также упомянула, что от Стилина давно не было вестей, и просила, чтобы я не оглядывалась на прошлое, а жила настоящим.
Последняя фраза особенно меня взволновала. Сердце пропустило удар и кольнуло, так будто кто оцарапал его иголкой.
Все эти намёки родителей могли оказаться попыткой понравиться королю и доказать свою лояльность. Раз я приехала на отбор, то должна думать о победе, а не о бывшем женихе. Но неужели они не могли не понимать, насколько ранят меня, оставляя в неведении? Были ли слова короля пустой угрозой и проверкой, или он решил, что ни одной из его «невест» не должно быть дела до бывших.
— Что случилось? — мрачно спросила Альма, выдернув меня из горестных раздумий.
— Прочти, — не глядя, протянула я письмо.
— Вы уверены? — тон Альмы был вызывающим, и в другое время я бы обязательно поставила её на место. Но сейчас у меня не было сил.
