— А к вам портниха от Его Величества заглядывала, — фальшиво-невинным тоном протянула Альма, выливая на меня ушат холодной воды. Для здорового цвета кожи. И из мелкой подлости. — Сказала, чтобы я вас не будила, она придёт позже. Может, и зря вы горюете о скором отъезде?
Ну всё, она меня окончательно разозлила!
— Кстати, Альма, всегда хотела тебя спросить: ты знаешь, кто твой отец? — И я, уже закутанная в большое махровое полотенце, уставилась на свою служанку.
— Знаю, — отрезала та. — Мы же родственницы.
— Для того чтобы мы стали родственницами, тебе надо найти себе знатного мужа. Или титул, — холодно ответила я, бросая полотенце на пол и надевая бельё и нижнюю рубашку. — Тогда и вернёмся к этому разговору.
Я повернулась к ней спиной. Разговор на повышенных тонах вызывал у меня головную боль.
— Погодите, мы не договорили, — сбивчиво затараторила Альма. — Что если вы и вправду станете королевой? И я вам по мере сил помогу в этом.
Я ошарашенно обернулась к нахалке, похоже, совсем потерявшей связь с реальностью.
— Я люблю Стилина и ни за что от него не откажусь, — отрезала я, готовясь слушать возражения Альмы, но та только пожала плечами и, смотря в сторону, произнесла:
— Пообещайте, что если так случится, вы сделаете меня фрейлиной и знатной дамой.
— Почему ты обращаешься ко мне? Не к другим претенденткам, у которых гораздо больше шансов надеть корону?
— Во-первых, я обещала помочь именно вам, — вскинув подбородок произнесла Альма, и на миг мне почудилось, что она стала выше и чуточку привлекательнее. — А во-вторых, вы моя родственница, кому как не нам помогать друг другу?!
— Только, боюсь, ты поставила не на ту лошадку, — произнесла я с улыбкой. Похоже, кузина и впрямь верит в свои мечты. Даже жаль разубеждать её.
— Тогда это обещание ни к чему вас не обяжет.
Только Альма с горечью произнесла это, как в дверь постучали. Я вздрогнула и оглянулась на стук.
— Так обещаете? — с надеждой повторила кузина.
Была не была! К тому же мы говорим о том, чего никогда не случится. Через пару месяцев, когда мы со Стилином во Славу Богов соединимся на брачном ложе, я буду вспоминать это обещание с улыбкой.
Стук повторился, на этот раз настойчивый и требовательный.
— Обещаю, — ответила я. — А теперь открой дверь, а то я боюсь, что её снесут.
* * *
— Зовите меня госпожа Матисьен, — с порога заявила худощавая дама средних лет, чьи тёмно-пепельные волосы были забраны наверх и кокетливо подвязаны белоснежным полупрозрачным шарфом. — Мне поручили подобрать вам платье.
— К сегодняшнему балу? — зачем-то спросила я. Наверное, от растерянности. Но я никак не могла вообразить, что модистка может выглядеть как истощённый любитель дурман-травы.
У нас-то этим мало кто баловался, но среди столичной знати, я слышала, таких в избытке. Худые, с кругами под глазами и ярко-красными, словно маки, губами, эти несчастные бросались в омут острых ощущений и часто переносили виденные образы в реальность, выдавая их за оригинальные идеи, непонятые современниками.
И эта дама будет шить мне платье?! Да я лучше умру, чем надену такое, что вызовет смех!
— Конечно, милочка. Проснитесь, наконец! И раздевайтесь. Немедленно! У меня мало времени, — хлопнула в ладоши Матисьен и достала из недр бесформенной юбки-колокола маленький блокнот и огрызок карандаша.
Я решила не спорить с необычной модисткой и стянула домашнее платье, оставшись в рубашке.
— Ярла Виртанен, милая, — с нажимом повторила модистка, пристально смотря мне в глаза. — Догола, пожалуйста. И ускорьтесь, умоляю. У меня уже нервы на пределе с этим отбором!
Дама приложила руку к голове и закатила глаза, всем видом выражая такое страдание и замешательство, что возражать я не посмела. Всё-таки другой модистки мне не найти, а новое платье не помешает. Тем более от столичной швеи!
Альма со вздохом помогла мне раздеться. Возмущённая бесцеремонностью модистки и поглощённая мыслями, навеянными недавним разговором с кузиной, я даже не смутилась, когда госпожа Матисьен принялась обходить меня и делать пометки в блокноте. Я ожидала, что она хотя бы смеряет и запишет мои параметры, но никакой сантиметровой ленты в её руках не появилось.
— А вы успеете сшить платье до вечера? — на всякий случай спросила я, мало веря в подобные чудеса. Всё происходящее казалось мне фарсом. Или король решил не просто отослать меня домой, прослышав о женихе, а ещё и унизить напоследок?!
— Что вы, ярла! Для пошива ко мне за пару месяцев записываются! А то и раньше, — модистка убрала блокнот и огрызок карандаша обратно. — Через пару часов я пришлю помощницу с готовым платьем. К счастью, у меня есть кое-что для такого типа фигуры. Грудь у вас хороша, а вот бёдра широковаты. Но надеюсь, вы поместитесь. И да, возвращать его не надо.
— То есть его кто-то носил до меня?! — вставила я слово, намереваясь немедленно начать собирать вещи. Или, когда успокоюсь, назло всем сплетникам снова прийти в красном.
— О, нет-нет, я бы не посмела, ярла Виртанен, — охнула модистка и впервые улыбнулась мне. — Только самое лучшее. Как велели! Вот увидите, вечером вы будете блистать. Кстати, о блеске. Покажите мне свои драгоценности, я посмотрю, сочетаются ли они с платьем.
Я дала знак Альме, и та со вздохом поплелась к шкафу, где среди прочей утвари мы прятали свои сокровища. Конечно, это были не королевские сапфиры и илиодорские бриллианты, но пара кроваво-красных рубинов сияла в ожерелье среди прочих самоцветов, как глаза Торина, Бога Войны и Распри.
— Очень достойно, — с уважением посмотрела на меня госпожа Матисьен и даже сбавила напыщенный тон: — Я передумала. Я знаю, какое платье к ним подойдёт. Правда, оно предназначалось другой, но, полагаю, отбор у каждой девушки бывает раз в жизни, поэтому вам сегодня повезло. Пришлю платье к вечеру.
И, загадочно улыбнувшись, так что на лице выступила пара нежелательных морщинок, модистка выпорхнула за дверь.
— Слава Фригг, она убралась, — произнесла Альма с вечно недовольным лицом. Я тоже была не в восторге от такого поворота событий, но спорить и сетовать смысла не имело. Либо принимай правила, либо убирайся восвояси, а время для последнего ещё не наступило.
Не успели мы обмолвиться и словом, как дверь снова открылась, и на этот раз в комнату вошла запыхавшаяся Марта с конвертом в руках. Девушка сделала книксен и протянула мне письмо.
Стараясь сохранять внешнее спокойствие, я с невозмутимым видом раскрыла его и развернула плотную серую бумагу с гербовой печатью:
«Вам надлежит в четверть третьего прибыть в Оранжевую комнату для оглашения результатов первых этапов. Форма одежды любая».
И всё. Не подписи, ни витиеватых обращений, которыми пестрят обычно официальные приглашения.
