— Нам бы только дождаться следующего отчисления и не уехать домой, — проговорила она просительно, будто это зависело только от меня. — Чтобы попасть в число награждённых землями и титулом.
— Я искренне желаю, чтобы так и было, — от всего сердца произнесла я, и сёстры, видя это, кинулись меня обнимать. Я почувствовала себя виноватой, Дар молчал, а значит, кузины не являлись источником заразы, поразившей королевскую семью. При всей их Тёмной сущности, я ощущала энергию кузин очень слабо, будто нас разделяла стеклянная стена. Или их Дар был настолько неразвитым, или имело место заклятие такого высокого уровня, что я не в силах его обнаружить. Первое казалось невероятным, второе тем более. И всё же…
— Какая у вас фамилия? — неожиданно спросила я, прервав весёлый рассказ Бекки о том, как Ларссон пыталась вывести Эрику из себя, но последняя лишь скромно потупила глаза, попеременно вздыхая и комкая в руках перчатки.
— А что? — спросила Ингрид, впервые за время нашего знакомства насупившись. Её глаза стали тёмно-синими, назревала буря. — Если ты нам не доверяешь, то лучше не общаться, чем постоянно оправдываться. Бекка кивнула и уставилась на меня, ожидая ответа.
— Это не я вам не доверяю, — торопливо ответила я, чувствуя, что краснею. Сёстры были правы. Либо доверяй, либо не общайся. Это будет честно.
Решив пойти на откровенность, я поведала им о подслушанном мной разговоре Ларссон и Валлин. Кузины только расхохотались, когда речь зашла о Магии Замещения.
— Обладай мы ей, разве стали бы прятаться в тени и строить козни за спиной? — Бекка горько усмехнулась. — Сразу бы заняли трон — и дело с концом. Эта Летиция очень злая, раз распускает подробные сплетни. Люди вечно считают, что мой рост связан с какими-то страшными грехами рода, не понимая, что однажды такая девочка может родиться и у них.
— А что в этом страшного? — мягко поддержала сестру Ингрид. — Это не уродство или болезнь. Бекка чуть ниже, чем мы с тобой, и только.
— Этого Ларссон и не может тебе простить, — вступила в разговор я, озираясь по сторонам. Дорога расширилась и скоро сольётся с той, что ведёт к одному из входов в замок. Здесь легко быть подслушанной, а в том, что самый невинный разговор можно извратить, я не сомневалась. — Ты дошла почти до финала, а это значит, что его величество счёл тебя достойной парой.
Я несла чушь, лишь бы успокоить сестёр. Королю нет дела до наших прелестей. Может, он и сделает исключение для Ларссон или Тиры, но никак не для остальных дурёх. Мы лишь средство и цель одновременно. Хотя если во всём виновата Летиция, я с радостью посмотрю, как её осрамят и поставят на место.
«Это не она», — ответил внутренний голос, и мне стало холодно. Впервые с того момента, как мы оказались на свежем воздухе.
Сёстры успокоились и развеселились, в таком настроении мы и вошли в замок.
— Наша фамилия Нильсен, — произнесла на прощание Ингрид, обернувшись на лестнице, ведущей на второй этаж. Бекка помахала рукой, и вскоре обе скрылись за ближайшим поворотом.
Я же стояла и смотрела на еле заметный тёмный след, похожий на шлейф, который тянулся за сёстрами, как проявление их Тёмного Дара. И чувствовала вину за свои сомнения. Кузины были не те, кого искал король, во всех смыслах не те. Не королевы, но и не преступницы. Я разумеется, проверю фамилию, но уверена, что это одно из достойнейших семейств королевства. Иначе их бы не допустили к отбору.
Эта ниточка оборвалась. Оставались Тира и Эрика.
* * *
— А мне всё равно эти сестры не нравятся, — пропела Альма, занимаясь моей причёской.
Сегодня с самого утра я была не в духе, испытывая тревогу от приближения следующего испытания. Беседы с Юлианной Грид. Стоило подумать об этом, как по спине пробегал холодок, а пальцы начинали дрожать.
Альма же, напротив, со вчерашнего вечера находилась в прекрасном расположении духа. Девушка стала следить за собой, выпросила у меня косметику и постоянно невпопад смеялась, будто весь мир для неё — комедийное представление на подмостках бродячего театра.
— Что с тобой? — спрашивала я по десять раз и получала невразумительные ответы. «Хорошее настроение, мне здесь нравится, я так рада, что вы взяли меня с собой»…
Язвительность и хмурый вид остались в прошлом. Но апогеем этого абсурда стал момент, когда Альма принялась просить у меня прощения.
— За что? — мрачно спросила я, закусив от боли губу. Хорошее настроение горничной не делало её более умелой.
— Я ведь раньше вас терпеть не могла, — ответила певунья и на этот раз закрепила прядь моих волос почти аккуратно. — А теперь вижу, что мы просто не поняли друг друга. Только близкие родственницы не должны ссориться и считаться врагами. Достаточно окружающих…
— Ну, не такие уж мы и близкие, — осадила её я, тяжело вздыхая. — Седьмая вода на киселе.
Альма отошла на шаг и поймала в зеркале мой встревоженный взгляд.
— Вы так говорите, потому что нервничаете из-за испытания. Не бойтесь, сестра, вас не отчислят.
Всё, я вскипела как вода на плите. Возможно, сказались переживания последних недель, расстроенная свадьба, собственное подвешенное положение и предстоящая беседа с Юлианной, пробуждавшая во мне древний безотчётный страх, но я вспылила и резко осадила Альму, напомнив нахалке, что мы с ней всё-таки не сёстры.
— А вы и вправду не знаете? — прищурившись, с каким-то злорадным удивлением на лице, продолжила кузина.
Мне надо было остановиться и снова погрузиться в блаженное неведение, но, видимо, Всеблагому было угодно, чтобы я испила эту чашу до дна именно сегодня.
— Ты дочь моего родного дяди, рождённая от служанки, не обладающей Даром. Вне брака. Это всё, что мне следует знать, — ответила я как можно спокойнее, захлопнув крышку ларца с драгоценностями.
— Я такая же дочь вашего дяди, как и вы сами, — Альма не желала меня щадить, но я всё надеялась, что она не произнесёт то, о чём обе мы вскоре пожалеем. Хотя правда уже показывала острые зубы и жестокий оскал.
— И кто же ты на самом деле? — спросила я, поскольку молчать или игнорировать намёки горничной и дальше было бы малодушием.
— Я ваша единокровная сестра, — чуть удивлённо ответила Альма. Мол, думала вы знаете.
— Это неправда, — воскликнула я, вскакивая с места, и чуть не упала, запутавшись в платье, в котором и должна была явиться на следующее испытание. Но вышло как-то неубедительно и наигранно. — Неправда, зачем ты лжёшь? Кто тебе заплатил?
Я пыталась защититься от правды удобными отговорками, но понимала, что это жалкие попытки прикрыть наготу и уродство. Мой отец и служанка? Это я могла допустить. Ошибка, ссора с Виленной, даже взаимное, временное охлаждение после многих лет брака, казавшегося мне идеальным образцом преданной любви. Той самой, о которой пишут в книжках. Которая способна противостоять силам, желающим разлучить влюблённых.
