А между тем я боялась. Не оправдать надежды, не справиться или всё испортить, хотя сама до конца не верила, что испытание настоящее. И что мне придётся пройти его первой.
— Вы готовы, ярла Виртанен? — неожиданно и так ожидаемо спросил Рагнар. Появилось странное ощущение, будто мы остались одни, и король спрашивает что-то совсем иное, а я к своему стыду, пропустила большую часть разговора, погрузившись в мысли и мечты.
Нас разъединяло довольно большое расстояние, и я не видела выражение глаз короля, но чувствовала, что время пришло и иного ответа от меня не ждут.
Однако врать не хотелось, я не была готова. И никогда не буду. Поэтому вместо ответа, молча встала.
* * *
Я беспомощно оглянулась по сторонам. Никто не учил нас, что делать и как именно справиться с самым странным испытанием в истории отборов Северного королевства.
Попытка причинить вред королю приравнивалась к государственной измене. Но сейчас все, включая Рагнара, вставшего мне навстречу, ждали именно этого. Даже когда мой противник снял с головы корону и передал её на хранение подошедшему слуге, склонившемуся в три погибели перед государем и, должно быть, испытывающему трепет напополам со страхом.
— Смелее, ярла Виртанен. Подойдите ближе! — слова Рагнара прозвучали с лёгкой насмешкой, к которой я уже давно привыкла. Однако та была уместна на балу или в приватной беседе, никак не сейчас, когда все глаза следили за нами в предвкушении небывалого поединка.
— Не стесняйтесь, ярла, — прошептал над ухом внезапно появившийся рядом Безликий. Я перевела на него удивлённый взгляд и хотела спросить, как ему удалось оказаться на расстоянии протянутой руки, но, конечно, не сделала этого. Какая глупость прояснять сейчас столь несущественные детали!
— Что мне делать? — опустив взгляд, спросила я вполголоса.
— Что и планировали. Нападайте!
Меня легонько толкнули в спину, вынудив сделать два шага вперёд. Стараясь не смотреть прямо, я бросила взгляд на кресла королевской семьи. Место принца пустовало.
«Странно», — пронеслось в голове, и тут же я почувствовала удар. Он был подобно яркой вспышке, ослепившей меня и сделавшейся беспомощной. Руки действовали словно сами по себе. Покалывание в кончиках пальцев стремительно переросло в неутолимое жжение, одновременно с этим в груди зародилась боль, будто кто-то изнутри ледяными пальцами сдавливал горло и, не давая дышать.
Вокруг стояла тишина. Мир взамер или перестал существовать?
Но тут откуда-то справа меня почти оглушил напевный говор. Женский. На какой-то миг перед внутренним взором пронеслась картинка, как я, совсем ещё дитя, стою на краю большого колодца. Внизу темно и сыро. И эта темнота кажется живой, оттуда кто-то манит, зовёт по имени, протягивает невидимые руки. И оттого мне совсем не страшно.
Кричит няня. К её визгливому голосу присоединяются встревоженные нотки материнского голоса. Я не разбираю слов. Они пролетают мимо, словно ласточки, не имеют значения, важна только раскрытая пасть колодца и ветер, ласково подталкивающий меня в пропасть.
И тут меня заполнил детский смех, переходящий в старческое карканье. В то время как колодец продолжал звать: почти ласково, убаюкивающе. Он без слов тихим плеском воды рассказывал о прекрасных городах, где нет взрослых, и всё подчинено Игре. Пустым приятным забавам, не знающим строгих материнских наказов. Надо только сделать шаг…
Руки, пахнущие сдобой и карамелью, хватают меня, сказка затихает в глубине тёмного склизкого нутра колодца. Я кричу от отчаяния, злости и разочарования. Если бы я могла, то виновные ответили бы! «Ты можешь», — твердит тело и разум. Всё ещё с закрытыми глазами я вытягиваю вперёд руки, и… ничего не происходит.
Натыкаюсь на живую преграду, больше похожую на стену, только мягкую, принимающую очертания моего тела. Энергия, исходившая от стены, настолько тепла, что я вспыхиваю, чуя близость каминного огня.
Жжение в кончиках пальцев ползёт вверх, грозя сжечь, однако я ничего не могу поделать, и от этого глухое раздражение растекается внутри подобно голодному хищнику, зря просидевшему в засаде целый день.
Но оно тут же потухло, уступив место другому жару. Стена словно желала облепить меня, как мокрое платье. И наваждение ушло, как и ненависть.
Голова нестерпимо заболела. Словно зажатая тесным обручем, она стала тяжёлой и пустой. Руки опустились. И тогда случилось то, что всегда спасало меня. Проснувшийся Тёмный Дар, открывшееся внутреннее зрение и спокойствие, сопутствующее его проявлению. Я необычайно чётко ощутила присутствие чужой силы, желающей навязать приказы, в которых я не нуждалась.
Вода никогда не была моей стихией, даже ребёнком я бы не слушала её напевов. Так откуда такие воспоминания?! Разве что это чья-то изощрённая игра на моих детских страхах. «Злоумышленники, если таковые имеются, то могли бы постараться получше», — подумалось мне.
Открыв глаза, я не сразу вспомнила, где и почему нахожусь. Пару секунд понадобилось, чтобы сфокусировать взгляд на короле, стоявшем напротив на расстоянии двух метров. В зале повисла гробовая тишина, не надо быть провидицей, чтобы понять, на кого сейчас устремлены все взоры. На «невесту», которую подвёл её знаменитый Дар!
Я снова подняла руки, в кончиках пальцев всё ещё ощущалось жжение, да и чувство переполняющей, льющейся через край Силы никуда не делось. Отчего же ничего не выходило? Я даже не могла сделать выброс энергии в сторону венценосного противника. Ни-че-го. А этот… на мгновенье мне показалось, что по его лицу пробежала лёгкая улыбка.
В душе поднялась обида и опустилась на дно сознания горьким осадком.
— Я не могу, — поджав губы, выдавила я. Пусть смеются! Король всё знал с самого начала, или идея опозорить меня появилась в процессе отбора? А я-то поверила, что мой Дар раскрылся именно в стенах Драгского замка, ещё и недоумевала по этому поводу!
Рагнар сделал шаг навстречу, я уже видела протянутую как для поединка руку, приготовившись защищаться. Уж это-то должно получиться! Но в груди что-то оборвалось, заставив меня задержать дыхание на вдохе. Скорее почувствовав, чем увидев, я отпрянула в сторону и пригнулась, словно в причудливом танце или поклоне.
Раздался хлопок, потом ещё один. В воздухе запахло горьким и терпким. Я еще успела подумать, что точно также пахло в комнате Виленны, когда на неё находило капризное настроение, и мама могла пролежать весь день, спасаясь каплями от головной боли. Наносила бальзам на виски, втирала в нежную кожу запястий, и, растворив в воде, принимала внутрь. Анис и горький миндаль… Или что-то подобное, выедающее глаза. Я плохо разбиралась в снадобьях. Не то что Ингрид.
«Как мне сейчас её не хватает», — подумала я, и в тот же миг раздался новый хлопок.
Распрямившись, я оглянулась через плечо, но вокруг стоял плотный туман, из которого доносились всхлипывания и далёкие крики боли. Я недолго простояла одна, зажав уши руками. Всё тело пронзил тонкий, противный визг, похожий на тот, что издаёт полчище голодных летучих мышей. Меня схватили и грубо толкнули.
