Пламя вырывается с одного из цветных балкончиков на третьем этаже. Начинается суета. Люди вскакивают со своих мест в кафе. Кто-то фотографирует событие на телефон, другие бегут спасать свое имущество на случай, если пожар перекинется на другие балконы.
Дама в красном сарафане подхватывает на руки ребенка и бросается бежать.
Мы с Андреем растерянно переглядываемся и со всех ног несемся за ней следом.
— Стой! Стой, кому говорят! — кричит Андрей.
Видимо, ноша тормозит. Мальчик напуган. Он начинает громко плакать и вырываться у женщины из рук. В какой-то момент она неловко выпускает его на раскаленную дорогу. Затравленно смотрит на нас, стремительно приближающихся преследователей. Окончательно бросает мальчика на дороге и бросается в сторону одной из узких улочек.
В два счета мы оказываемся рядом с ребенком.
Мое сердце бешено колотится где-то в горле. Я впиваюсь глазами в мальчика, пытаясь понять — над нами сыграло злую шутку провидение, или счастье, наконец, улыбнулось?
— Мама… — цепляясь ручонками в мои белоснежные брюки, по-детски наивно произносит он. — Мама…
— Где твоя мама, малыш? — пытаясь перевести дыхание, наклоняется к нему Андрей.
— Мама, — указывает на меня пальчиком тот.
Это Эрик или нет? Если Эрик, как он запомнил меня и узнал? Я в растерянности. Ведь к своему стыду я не могу точно сказать, тот ли это ребенок. Я его видела один раз, и я была в жутком душевном состоянии.
— Позови его, Андрей. — Тихо прошу я.
— Что?
— Громко позови его по имени.
— А… хорошо…
Андрей осторожно выпрямляется и отходит от нас на несколько шагов.
— Эрик! — громко произносит он.
Мальчик вздрагивает и оборачивается.
У меня с сердца, как будто, в один миг срывается и падает самый тяжелый камень.
— Эрик… — не веря своему счастью, Андрей неловко улыбается. — Ты Эрик?
Мальчонка кивает, и продолжает крепко держать меня за брюки. Я подхватываю его на руки. Да, это он — Эрик. Сомнений быть не может.
— А где папа, Эрик? — заглядываю в маленькие глазки я.
— Там… — указывает на дымящиеся балконы он.
Мы с Андреем переглядываемся. Дым застилает все вокруг. Ветер и сухая, жаркая погода делают свое дело — пламя перекидывается на соседний балкончик.
— Этот пожар очень напоминает мне сгоревший дом, в котором держали Дину, — возбужденно говорит Афинский. — Тебе не кажется, Тася?
— Кажется… — киваю я.
— Я должен попасть в квартиру, — с отчаянием смотрит на огонь Андрей.
— Нет! Ни за что! Хоть все сгорит дотла! — цепляюсь ему в руку я. — Звони своему Шкуратову, пусть полиция разбирается! Эрик у нас, а что будет делать Феликс, мне не интересно!
— Мы не можем украсть Эрика!
— Учитывая, что мы не первые пытались его украсть, думаю, на данном этапе это самый лучший выход! Лови такси, и уходим отсюда, Андрей! Та цыганка в красном платье не вызывает у меня доверия! Куда она делась? Почему она убегала от нас с Эриком на руках? Возможно, потому что украла его у Феликса?
Я продолжаю прижимать к себе мальчика. Он цепляется мне в выбившиеся из прически волосы и, похоже, тоже не собирается выпускать.
— Мы не можем уехать!
Андрей берет меня за плечи.
— Возьми Эрика, и подождите меня в кафе. Там много людей, вас никто не тронет.
Я не успеваю даже взмахнуть рукой, как он растворяется в толпе.
Со стороны дороги несутся пожарные машины и карета скорой помощи. Я прижимаю к себе мальчика и с отчаянием слежу за мелькающей между зеваками фигурой моего любимого мужчины.
Эрик обхватывает мою шею так крепко, что мне трудно дышать. Я инстинктивно поглаживаю его маленькую спинку.
— Папа пит… папа спит… — захлебываясь, бормочет он.
— Где спит? — не понимаю я.
— Там! — снова указывает на дом мальчик.
— Не переживай, дядя Андрей его сейчас разбудит, — обещаю я.
Вокруг нас крики и суета. Повсюду летит мелкий черный пепел. От дыма слезятся глаза. Мое сердце разрывается на части от тревоги и страха за любимого мужчину.
Не знаю, сколько проходит времени. К дому, который усиленно тушат пожарные, подъезжает полицейская машина. Врачи у кареты скорой помощи, ждут, не понадобится ли кому их вмешательство. Полицейские что-то говорят докторам. Те достают носилки и вскоре исчезают за дверью вместе с сотрудниками полиции. Другие сотрудники оцепляют вход, не давая посторонним зевакам подойти слишком близко.
Я стою в толпе вместе с остальными любопытными. В моих глазах отчаяние. Не понимаю, зачем потребовались врачи. Все, что мне нужно — это чтобы Андрей вышел из дома целым и невредимым и обнял меня.
Спустя полчаса мои руки деревенеют от тяжести Эрика, который заснул на моем плече. Дверь открывается, и на палящей жаром и дымом улице я вижу его, Афинского. Все тревоги вмиг исчезают. Меня захлестывает безумная радость, что он в полном порядке. Андрей что-то говорит греческому следователю и вертит в руках какие-то бумаги.
— Андрей! — машу ему свободной рукой я.
Эрик просыпается и начинает плакать.
— Тише, тише, — пугаюсь я.
Андрей торопится мне навстречу.
— Тася, полицейская машина отвезет вас с Эриком в отель. Не стой, идем в машину.
Следователь что-то говорит на греческом, и машет нам рукой в сторону полицейской машины.
Когда нас усаживают на заднее сидение, я наконец с облегчением выдыхаю и укладываю спящего мальчика себе на колени.
— А как же Феликс, Андрей? — когда машина отъезжает с места, с тревогой спрашиваю я. — Эрик говорил, что его папа спит.
Именно в этот момент входная дверь снова распахивается, и врачи выносят на носилках тело, накрытое простыней.
— Феликса больше нет, — хмуро сообщает Афинский. — Его отравили вином. Квартиру подожгли, а Эрика хотели похитить. Я подозреваю, что в преступлении замешана мать Феликса. Шкуратов сказал мне по телефону, то вчера ее выпустили под залог. Думаю, она знала про это место и просто решила отомстить сыну за предательство. Цыганам очень выгодны дети. Они хорошо умеют выпрашивать деньги у состоятельных туристов.
