— Па, ты запустил дела… — качаю головой я.
— Извини, — виновато пожимает плечами он. Морщинистые руки подрагивают. В поблекших глазах мелькает горечь. У меня в горле снова першит.
После обеда я долго стою у края беседки и смотрю вдаль, на синюю полосу моря.
— Красиво, да?
Отец становится рядом и начинает набивать трубку табаком.
— Очень красиво, — соглашаюсь я.
— Как думаешь, компанию удастся спасти от разорения?
— Не знаю.
У меня не хватает мужества сказать ему правду. Компания пойдет ко дну. Ее не поднять.
— Андрей, я… не знаю, какие методы ты будешь использовать, чтобы сохранить компанию, но только не увольняй Таисию. Она проработала у нас девять месяцев, и я еще ни разу не встречал девушки отзывчивее. У нее простая семья. Отца давно нет, много денег уходит матери на лекарства, так что, даже если Таисия и совершит какую-то оплошность, это не повод для увольнения. Если она останется без работы, ее семье будет не на что существовать.
— У нее есть очень состоятельный жених, — с презрением фыркаю я.
— Чтоб он провалился… — бормочет отец.
Отчего-то в глубине души мне очень хочется, чтобы проклятие отца сбылось. Чтобы Феликс провалился сквозь землю в самый горячий ад и перестал прикрываться своей показной религиозностью.
— Не переживай, па. Я не собираюсь никого увольнять, — касаюсь плеча отца я. — Таисия останется работать столько, сколько пожелает.
— Мальчики, идите в дом! Я накрыла сладкий стол в гостиной у камина! — зовет нас мама через распахнутое окно.
Я невольно улыбаюсь. Все же, хорошо, что я вернулся домой.
Солнце клонится к закату, когда я все по тому же пути вдоль набережной возвращаюсь к себе домой. Я вышагиваю по выложенной плиткой дорожке и чувствую, как свежий ветер и морская сырость пробираются под одежду.
Возле спуска к пляжу уютными огнями зазывает бар. Мне вдруг хочется зайти внутрь. Это очень странное чувство — когда несколько лет живешь в другой стране, принимаешь ее правила, а потом внезапно приходится вернуться в точку, с которой все начал. Оглядываешься вокруг и понимаешь, что остался совсем один. Прежние друзья о тебе забыли, а новые остались там, за чертой.
Я подхожу к бару и толкаю дверь. В лицо тут же бросается громкая музыка и веселый говор — в субботний вечер бар у набережной полон посетителей.
Мне удается протиснуться к барной стойке. Я заказываю себе порцию виски со льдом и с интересом осматриваюсь вокруг.
— Андрей!
Расталкивая посетителей своими внушительными локтями, ко мне идет давний знакомый — оперуполномоченный Шкуратов. Я невольно улыбаюсь. Миша почти не изменился. Все такой же неповоротливый.
— Ну, здорово, коли не шутишь, — посмеиваясь, протягивает мне свою лапищу он.
— Какие уж тут шутки, — пожимая руку, смеюсь я.
— Что отмечаешь?
— Точку невозврата.
— Да, ладно. Выхода нет только из одного места. Нам туда еще рано, — подзывая бармена, грохочет он.
— Точно, рано, — приподнимаю стакан с остатками виски я.
— Но когда в нашей глуши появляешься ты, Афинский, все с ног на голову становится, — ухмыляется Шкуратов. — Признавайся, с сегодняшнего дня я снова не смогу спокойно спать по ночам? Отряд особого назначения сразу заказывать?
— Угомонись. На этот раз причина банальна. Я вернулся, потому что отцу тяжело управляться с делами. Компания идет ко дну.
— Уверен? — недоверчиво посматривает на меня Шкуратов. Его брови — домиком, сросшиеся на переносице, подпрыгивают вверх.
— На все сто процентов, — киваю я. — Так что, давай лучше выпьем. Я угощаю.
— Люблю, когда ты так говоришь, — довольно ухмыляется он. — Давай напьемся!
— С удовольствием, — посмеиваюсь я.
После второй порции виски по груди растекается приятное тепло. Танцующие на небольшом танцполе девушки с вызовом посматривают в нашу сторону.
Мне хочется продолжения банкета. Хочется подсесть к милым созданиям, стреляющим в нас взглядами, хочется влюбиться и окунуться в бурлящую позднюю весну с головой. Но почему-то я не могу. Я думаю про Таисию, которую еще можно спасти.
Глава 6
Таисия
Уже вечер. Я с нетерпением жду приезда Феликса. Красивое белье на мне, его скрывает все то же шифоновое платье с цветами на синем фоне, и мой разум будоражат фантазии о том, как это произойдет в первый раз. Как крепкие руки Феликса станут ласкать мое нежное тело, как он прижмет меня к своей сильной груди, а его губы будут шептать мне признания в любви. Феликс намного старше меня, и я рассчитываю на его богатый опыт в общении с женщинами. Он просто обязан доставить мне внеземное наслаждение.
Звонок в дверь прерывает мои сладкие грезы о том, что должно будет произойти, и я бегу отпирать.
Феликс на пороге. Он все такой же неотразимый. Я с интересом посматриваю на его светлые брюки и футболку, и меня окутывает приятный аромат дорогого парфюма.
Мои глаза светятся от восторга. Я висну на его шее. С нежностью касаюсь ладонями его щек. Он перехватывает мой взгляд и все понимает.
— Бойтесь своих желаний, Таисия. Ибо они могут исполниться, — грозно произносит он.
Я смущенно улыбаюсь и опускаю глаза.
— Мы поедем кататься на яхте в открытое море, — продолжает испытующе смотреть на меня будущий муж. — Ты когда-нибудь ночевала на яхте, Тася?
— Нет, — растерянно улыбаюсь я. Почему мне кажется, что в душе Феликс осуждает меня за мою радость от того, что мы останемся наедине?
Он недоволен, это заметно по его слегка сдвинутым бровям. Кивком головы указывает мне на выход и я, совсем не понимая, в чем провинилась, делаю шаг к двери.
— Я уехала! — громко говорю в сторону кухни и вкладываю свою руку в горячую ладонь Феликса.
Его французский седан «Renault Sandero» несет нас в сторону пристани. Там ждет яхта.
Феликс ставит машину на стоянке и помогает мне выбраться наружу. Крепко сжимая мою руку, он уверенно ведет меня к пристани.
— Мы будем только вдвоем? — с любопытством вытягиваю шею я.
— Конечно. Уйдем подальше в море и встанем на якорь, — загадочно улыбается мне мой будущий муж. Его глаза все такие же холодные, как и перед выходом из дома.
Я окончательно подавлена. Не могу понять, отчего радость может быть поводом для изменения отношения ко мне? Видимо, этого Феликс и добивался — стереть счастливую улыбку с моего лица с помощью неодобрения. Он скользит по моим понуро опущенным плечам и в его взгляде мерцает удовлетворение.
