— Чтобы я был рядом? — со смешком сказала Борисов.
— Ты меня и здесь решил достать? Сделай одолжение, исчезни, а?
— Марин, я понимаю, что вся эта ситуация, в целом, выглядит нелицеприятно, и я разберусь с Илоной, обещаю. Но нам с тобой необходимо поговорить.
— Выглядит нелицеприятно? Ты себя хорошо чувствуешь? Слово-то какое подобрал. Ты виноват лишь в том, Олег, что распустил своих дам. Сделай одолжение — купи им намордники и пристегни на короткие поводки.
Последняя фраза вытащила из меня оставшиеся силы и я совсем тихо добавила:
— Больше нам разговаривать не о чем. Уйди, пожалуйста.
— Марин, послушай…
— Борисов, тебе что-то не понятно? — услышала я гневный голос Тёмы со стороны двери. — Выйди вон отсюда.
Олег встал, перевел глаза с меня на Кострова и обратно — очевидно, анализируя, стоит ли настаивать на своем пребывании в моей палате. Артём подошел ближе, готовый в любой момент вытолкать незванного посетителя.
— Ладно, — выдохнул. Отошел в сторону двери, взялся за ручку, но в последний момент повернулся, посмотрел на меня в упор и жестко сказал:
— Но мы все равно поговорим. И, Костров, обеспечь Марине отдельную палату. Если проблемы с финансами — скажи мне.
Артем лишь гневно сверкнул глазами, но благоразумно промолчал, понимая, что Борисов прав. Олег кивнул и за ним закрылась дверь.
А я смогла, наконец-то, начать дышать спокойно. Не хаотично, рвано, а спокойно.
Артем тут же подскочил ко мне, взял за руку.
— Марин, все хорошо? Хочешь, я его больше сюда не пущу?
А мне от его слов стало неприятно. Понимала, что он хочет сделать мне же во благо, но казалось, что я должна сама решить вопросы с бывшим любовником. Хотя, какие у нас могут быть вопросы? Ясно же, что переживал за свою Илону, потому и заявил, что сам с ней разберется. А какие другие причины могут быть его визита в больницу? Месяц не интересовался моей жизнью, а тут, вдруг, нарисовался. Подумала и слезы на глаза навернулись — обидно стало.
— Марин, ну-ну. Что он тебе сказал? Тебе нельзя расстраиваться!
Я быстро смахнула две предательские слезинки с ресниц, улыбнулась и сказала:
— Спасибо, Тём. Но я сама. Да и не сунется он больше сюда.
Я была права — Олег больше не навещал меня. Но каждый день в мою палату исправно доставляли цветы. Карточки, прилагающиеся к букетам, не оставляли сомнения, от кого они. Каждое утро приходило сообщение на телефон от Борисова с пожеланием доброго утра и хорошего дня. А вечерами сообщения от того же адресата с текстами не самого благопристойного содержания. На третий день я не выдержала и среагировала, и не потому что злилась, а потому что после его вечерних посланий с пожеланием спокойной ночи, ночи становились вот вообще неспокойные.
— Лег в кровать и вновь думаю о тебе. Выписывайся скорее и я тебе наглядно смогу показать все мои думы. Целую тебя всю. Спи спокойно, Рыжая.
А мое воображение, недолго мешкая, услужливо нарисовало в красках все его думы. ОТ и, если это возможно, ДО. Перевела дух. Это пора прекращать. Если он таким образом решил, что сможет меня склонить на пару ночек активного времяпрепровождения, то он сильно ошибается. Я не могу себе позволить вновь погрязнуть в этом. Нажала кнопку «ответить».
— Может, хватит?
Ответ не заставил себя ждать.
— Поговорим?
— Нет.
— Тогда это только начало, Рыжая.
Я в раздражении швырнула трубку, откинулась на подушки и в голос застонала.
— Как мне все это вынести?
Спустя еще два дня меня выписали, назначив лечение и две недели спокойствия. Фортуна, растудыть ее тудыть, всё-таки решила повернуться ко мне не пятой точкой. Так, я получила внезапный, такой нужный отпуск.
Перед выпиской доктор меня откровенно обрадовал. На мой вопрос о возможности перелета он ответил, что нежелательно, но если осторожно, то можно. Я же услышала то, что хотела услышать. Вечером, сидя в своей квартире, я звонила Соне с радостной новостью.
— Уррррааааа! — закричала Соня. — Так, билеты сегодня же бери. Ой, а тебе можно лететь после сотрясения?
— Доктор разрешил. Как возьму билеты — сообщу.
Билеты по приемлемой цене я смогла взять только с вылетом через пять дней. По мне, так завтра же улетела бы, но ценник неподъемный. Безусловно, скажи я об этом подруге, она тут же вызвалась бы помочь финансово, но не по мне это.
Все дни до вылета я осознанно отталкивала от себя Артёма и не брала телефон на входящие от Олега. Мне нужен перерыв. Я устала держать под контролем свои раздвоенные чувства. Устала чувствовать себя стервой по отношению к Артёму. Он просил не играть с ним, а это значит или отпустить его, или продолжать прятаться за ним, создавая видимость влюбленности. Я не могла решиться ни на то, ни на другое. Отпусти я его — и останусь беззащитной перед Олегом. Хотя, теперь его и это не останавливает. Он продолжает меня «бить» сообщениями, доводя мой уровень самоконтроля до минимума, а воображение заставляя пахать на все сто. Похоже, я та еще гадина и погрязла во лжи, — невесело размышляла я.
23
Через несколько дней в аэропорту города Ираклион я обнимала свою любимую глубоко беременную подружку. Соня встречала меня одна, не считая водителя.
— А где глава семейства? И где маленький наследник империи Адамиди?
— Алекс, — махнула рукой Соня, — улетел по работе. Через пару дней вернется. А Джонас с няней дома. Ждет свою крестную, все уши мне прожужжал: когда приедет, да когда.
Мы вышли из здания аэропорта. Несмотря на то, что уже было семь часов вечера, жара на улице стояла невыносимая.
— Уф, как жарко, — причитала я, обмахиваясь руками.
— Так лето, однако. Привыкнешь. Днем иногда до сорока пяти градусов доходит.
— М-да. Я, конечно, холод категорически не люблю, но не до такой степени.
— Будь благословенен тот, кто создал климат-контроль, — блаженно проговорила я, когда, удобно разместившись в машине, мы выезжали с парковки аэропорта.
В разговорах дорога пролетела незаметно, и вот мы уже въезжаем на территорию резиденции Адамиди. Не смотря на то, что я здесь уже неоднократно бывала, но каждый раз не перестаю любоваться продуманным зеленым ландшафтом, красивым большим трехэтажным домом. Дом действительно большой, но не помпезный. Соня смогла избавить свое жилище от излишней музейщины и показушности, вынеся на передний план уют и семейное тепло. Хотя помнится, когда Александрос в качестве свадебного подарка преподнес ей этот дом, она возмущалась — зачем такой огромный, на кой ей столько комнат и что за тяга к гигантомании.
— Марбелл, ты выходить собираешься? — прервала мои воспоминания Соня.
