— Что ж, — прямо ответила она, — что, по-твоему, происходит, когда красивая девушка-серф согревает лорду постель?
Рагнар замер и до него дошло наконец.
— Будет ребенок, очень похожий на лорда, — негромко откликнулся из угла Сифлот.
Алуэн кивнула с окаменевшим лицом.
— Изредка, конечно, и леди приглашали на ночь-другую красивых молодых серфов, и в результате рождались незаконные дети, но гораздо чаще они появлялись у лордов. Благородные женщины очень редко соглашались проходить через девять месяцев беременности и роды ради какого-то крестьянского ублюдка. Обычно они, как и лорды, стремились только к наслаждениям и не желали иметь последствия. Естественно, лорды могли в своих забавах с красивыми девушками пользоваться противозачаточными средствами, но им только на руку было увеличение численности населения. А почему бы и нет? Чем больше рождается ублюдков, тем больше слуг.
— Конечно, личный лакей лорда, скорее, джентльмен, а не серф, — негромко вставил Магнус.
Алуэн согласно кивнула.
— Ты говоришь об этом так, словно знаешь по собственному опыту, Гар. Но ты прав, и дети, рождавшиеся в имениях, росли в лучших условиях, к тому же лордам нужны были, также как и прежде, управляющие, юристы, чиновники для занятий всякими скучными делами, надсмотрщики, охранники, актеры и актрисы для театров… В общем, прислуга, но не такая простецкая, как могла получиться из простых, необразованных серфов.
— Так появляется класс мелкой аристократии, — прервал ее Рагнар.
Но Алуэн покачала головой.
— Дворянство не аристократы, Рагнар, И лорды позаботились об этом. Это просто средний класс — прослойка между серфами и благородными. В Европе этот класс зародился в среде рыцарей и оруженосцев, и в какой-то мере купцов. На Налоговом Рае представители этого класса занимались той же деятельностью, но не получали никаких титулов. Что вполне естественно, вскоре у них появились собственные родословные, обычаи и традиции. Они никогда не владели землей законно, но если одна и та же семья управляет одними и теми же акрами в течение многих поколении, у них создается иллюзия владения, и они оказываются крепко-накрепко привязанными к ней. Им разрешают зарабатывать деньги, накапливать их, они живут удобно, иногда даже очень богато, с точки зрения любого серфа. Конечно, класс, породивший их, они ненавидят, но никогда не выступят против лордов на стороне серфов, потому что презирают их. Это происходит почти автоматически, ведь им есть что терять. Понятно, время от времени класс пополняется, к новичкам относятся с пренебрежением, но позволяют жениться на своих женщинах, и поэтому количество мелких дворян постепенно увеличивается.
Их представители служат офицерами в армии, они управляющие имениями аристократов, сборщики налогов, служители магистратов. Серфы их презирают, они в свою очередь презирают лордов, но каждый класс знает свое место, знает, какое суровое наказание ждет того, кто переступит границы, и поэтому общество сохраняет определенную стабильность, хотя счастья в нем нет ни у кого, кроме лордов.
Итак, их направляют на планету, которой управляют испорченные до мозга костей, избалованные подлецы. Потомки аристократов сделают все, чтобы сохранить установившийся порядок.
Они правят серфами, живущими в средневековой простоте. Есть также промежуточный класс, дворяне, которые занимаются повседневным управлением и служат прямым контактам с серфами.
Магнус понимал, почему Алуэн считает, что это общество нуждается в изменениях.
Глава седьмая
Наемник поинтересовался:
— Умеешь неслышно ходить по лесу, малыш?
Ян смущенно улыбнулся.
— Попробую.
— Ну, тогда пойдем, — наемник повернулся, собираясь уже уходить, но потом остановился и оглянулся через плечо. — Я не могу называть тебя все время «мальчик», как-то неловко, — ухмыльнулся, — как тебя зовут?
Опять беглец ощутил опасность, но он так увяз во вранье, что правильнее было сказать правду.
— Ян, — ответил он, — меня зовут Ян, сын Тобита.
— А меня Гар-Щука, — наемник снова улыбнулся. — Ну, пошли дальше, Ян Тобинсон, — и проскользнул между стволами.
Гар двигался легко и неслышно, так же, как гномы в своей мягкой обуви. Ян набрался смелости и почти также ловко двинулся за ним.
Они шли по еле заметной тропе, и Ян с трудом различал ее, но Гар шел уверенно, словно она была широкой дорогой. Время от времени Гар останавливался, наклонял голову и прислушивался, кивал кому-то и снова шел дальше.
Несколько раз прислушавшись, он сворачивал в ближайшие заросли, раздвигал ветви и забирался в самую глубину. Придерживая ветки и пропуская. Яна впереди себя, Гар опускал завесу, садился и, поманив мальчика к себе и прижимал ладонь к его губам, призывая молчать. Когда бы это ни случалось, Ян беспрекословно слушался и сидел абсолютно неподвижно, еле дыша через рот. И никогда слух наемника не обманывал его, вскоре после того, как они уходили с тропы, раздавался треск сучьев под ногами солдат. Пару раз загонщики подходили к тем самым зарослям, в которых скрывались Гар и Ян, и мальчик отчетливо слышал их голоса и даже чувствовал запах пота. Солдаты искали так тщательно потому, что боялись гнева лорда, боялись, что лорд накажет их за то, что они не так и не нашли сбежавшего мальчишку-серфа. Каждый раз, когда кто-то из загонщиков слишком близко проходил мимо очередного их импровизированного убежища, Ян весь сжимался от страха, но уже не такого сильного, как раньше, и не впадал в слепую панику, уверенный в своем старшем товарище. Ян чувствовал, что наемник защитит его, если дело дойдет до схватки, и руки его сами собой сжимались на дубине, когда мальчик напоминал себе, что Гар всего лишь один солдат, и, возможно, ему удастся защититься от других солдат, если Ян будет защищать ему спину. Он, конечно, всего лишь мальчик, а против них двоих взрослые мужчины, но он хорошо умеет драться дубинкой и сможет задержать второго солдата, дав Гару возможность покончить с первым.
Всю ночь они тайком пробирались через лес и чем дальше уходили, тем реже и реже случались встречи с солдатами, но перед самым рассветом, когда они уже собирались спрятаться на День, Гар резко свернул с тропы в лесную гущу.
— В укрытие, Ян, быстрей!
Ян метнулся за ним, пробрался под ветвями в центр густых зарослей, и оба они упали на голую землю, как подкошенные.
— Замри, — прошептал мальчику Гар, хотя сам и остался сидеть, — и не вздумай даже шелохнуться.
Голос наемника на этот раз был значительно более напряженный, чем до этого в подобных ситуациях. Ян вытянулся на листьях, не смея даже думать, какая опасность грозит им на этот раз, словно бы боясь, что солдаты смогут услышать его мысли.
Потом он услышал три голоса. Один из них — противно гнусавый, и сердце Яна дрогнуло. Голос говорившего…
— Если не найдете его, серфы, с вас с живых спустят кожу!
