Я отступала, а Матвей надвигался на меня. И только когда моя спина коснулась шершавой кирпичной стены, я застыла на месте.
Горячие ладони легли на мои бедра. А сильное и напряженное тело прижалось к моему, фиксируя и не позволяя двинуться.
— Увижу, что щеголяешь голым задом на глазах у других мужиков, убью! — пробормотал Матвей прежде, чем его горячее дыхание опалило кожу на моей шее.
— Меня? — прошептала я, рвано выдыхая. И было плевать, что этот мужчина — не мой. А его девушка ходит где-то рядом, хвастается татуировкой и общается с друзьями Фуллера.
— Всех, — пробормотал Матвей.
Глава 24
Я бы упала к ногам Мэта, если бы он не держал меня. Я вдруг вспомнила, как сильно боялась этого мужчину, как судорожно стучало сердце, если колкий и устрашающий взгляд зеленых глаз останавливался на мне.
Но сейчас…. Сейчас мне не было страшно. Я боялась лишь очередного приступа боли у Фуллера.
Или того, что в это мгновение он разожмет свои горячие ладони и уйдет.
Мне, вопреки здравому смыслу, хотелось прижаться к нему сильнее, крепче, врасти кожей и не отпускать.
Вдруг застыла от мыслей, ворвавшихся ураганом в мою голову. Не отпускать?
Мэт, словно прочел их, обхватил подбородок ладонью, заставляя взглянуть в его лицо.
Он молчал. И мое горло сжал спазм, не позволяя говорить.
В полумраке я ничего не видела, кроме лица Фуллера, словно в нем заключался весь мой мир. Глупая, наивная дурочка, подарившая свое сердце человеку, которому оно не нужно. Прав был Феликс. Я совершила ошибку, появившись на горизонте властного хозяина «Фуллерита». И за эту ошибку придется платить непомерную плату — собственным сердцем.
Мэт большим пальцем стер слезинку, скользнувшую по моей щеке. Я и сама не заметила, что плачу. Я — дурочка, а дурочкам можно плакать без причины.
Глаза Фуллера потемнели. Он смотрел на мои щеки, мокрые от слез.
И вдруг отступил. Опустил руки, больше не касаясь меня.
Стало до боли холодно. Словно жуткий мороз проникал под кожу, ледяными щупальцами оплетал кровоточащее сердце, бьющееся надеждой.
— Матвей… — выдохнула я, не зная, что говорить.
Фуллер все еще смотрел на мои слезы. Его лицо не выражало эмоций. А я не могла больше терпеть и пытаться усмирить бурю, бушующую в моей душе.
Всего один короткий шаг отделял меня от высокой фигуры Мэта. И я, позабыв свою гордость, сделала его.
Возможно, Мэт не ожидал, что на него налетит надоедливая дурочка, вцепится в его одежду руками и прижмется всем телом.
Возможно, не ожидал. Но его руки тут же подхватили меня под бедра, стискивая до боли.
Теперь уже я сама обхватила его лицо ладонями, наслаждаясь легким недоумением в его глазах, продлившимся всего доли секунды. Но было плевать. Главное — он крепко держал меня.
Склонила голову и прижалась к полураскрытым губам. Моя гордость бесследно исчезла. Я была мотыльком, летящим на свет и прекрасно понимающим, что умрет, как только соприкоснется с ним.
Фуллер накрыл мой затылок ладонью, не позволяя отстраниться, углубляя поцелуй. Я впервые сама целовала этого мужчину. А он требовал больше, будто собирался испить меня до дна.
Точно обезьянка, висела на Мэте. А он шагал, не выпуская меня из рук. Мне было плевать, куда мы идем. Главное, что вместе. Пусть и на короткое время. Пусть я занимаю чужое место. Пусть я временная девушка в его жизни. Но эти моменты останутся со мной и будут жить в памяти.
Звук захлопывающейся двери заставил меня вздрогнуть. А спустя секунду, я оказалась лежащей на мягкой кровати. Осмотревшись, поняла, что мы в его спальне.
Мэт, воспользовавшись моим замешательством, отклонился и стянул свою футболку через голову.
— Гребаный Гоша! — разобрала я ругательства, сорвавшиеся с губ Матвея.
Мужчина подхватил меня и, распахнув дверь, вышел из комнаты. А я, шальная от своих мыслей, горячих рук, близости мускулистого тела и от рваного дыхания, опалявшего кожу, вновь жадно прижалась к манящему рту. Мне было мало. Хотелось чувствовать этого мужчину каждой клеточкой тела. Хотелось ощутить его тяжесть, его страсть, его напор.
Мэт куда-то шел, а я видела лишь его горящий взгляд.
И когда я думала, что вот-вот взорвусь, все стихло.
Матвей застыл, удерживая меня руками. Он не отстранился. Но я почувствовала, как сильно напряжена каждая мышца мужского тела.
— Поговорим? — раздался за моей спиной голос Феликса.
Боже!
Я вдруг поняла, что мой брат видит меня, сидящей на мужчине, чьи руки удерживали мой зад, прикрытый лишь крошечными трусиками. Футболка давным-давно поднялась до самых лопаток. А я, бессовестно и развязно, целовала Фуллера.
Мне вдруг стало стыдно за свои поступки. Нет, я не жалела о них. Просто испытывала чувство стыда за то, что именно младший братишка стал свидетелем моей связи с его шефом.
— Не смей! — властно обронил Фуллер на ухо. И я не поняла, что именно потребовал Мэт.
Но на всякий случай прекратила попытки сползти с тела мужчины и прикрыться.
Фуллер развернулся и ногой распахнул дверь в собственную спальню.
— Феликс, он… — попыталась прошептать я.
Фуллер опустил меня на пол. Но прежде, чем выйти из комнаты, обхватил за затылок и оставил жадный поцелуй на моих губах.
— Не трону пацана, — наконец пообещал Матвей и вышел из спальни.
На мгновение я закрыла лицо ладонями. Господи! Что делать?
Выйти из комнаты в одной футболке Мэта я не могла. Пришлось покопаться в шкафу. Спортивные брюки с резинкой и шнурком на поясе показались мне наиболее подходящими. Торопливо одевшись, позабыв о том, что тапочки я обронила где-то в гараже, выскочила из спальни.
Мои мужчины сидели за кухонным столом и молчали.
И если для Мэта молчание было нормой, то вот мой Феликс выглядел непривычно серьезным.
— Завтрак? — несмело предложила я.
Феликс бросил на меня странный и хмурый взгляд. Матвей вынул из пачки сигарету и прикурил. А потом, поднявшись с места, включил вытяжку над плитой.
Фуллер стоял, выпуская облака табачного дыма, опираясь о стену. Его взгляд прошелся по моему телу, а потом задержался на босых ступнях.
Затушив сигарету, Фуллер молча вышел из кухни, а спустя минуту вернулся.
Я в изумлении смотрела на тапочки, оставленные передо мной Матвеем. Ноги действительно замерзли, пока я передвигалась по ледяному полу.
— Завтрак, — ответил Фуллер на вопрос, который я успела забыть, и сел на свое место напротив Феликса.
