Медсестра тактично удалилась. А я смущенно заправила волосы за ухо.
Фуллер, перехватил мою ладонь, сжал в своей и повел к выходу из клиники. На парковке нас ждал Верняков и куча парней, половину из которых я не знала поименно. А некоторых раньше и вовсе не видела.
Слава, как обычно, был серьезен и собран. И его хмурое лицо вызвало у меня странный и необъяснимый страх, заставивший сжать ладонь Фуллера крепче. Но я тут же мысленно уговорила себя отпустить его руку. Думаю, Матвею не понравится проявление чувств на людях.
Я в тайне порадовалась, что в машину кроме меня и Матвея никто больше не сел. Торопливо пристегнула ремень безопасности, а Фуллер завел двигатель своего сумасшедшего монстра. Признаться, я боялась этой машины. Каждый раз, как только Матвей набирал скорость, а пейзаж за окном сливался в одно размытое пятно, мое сердце от страха улетало в пятки.
Увидела, как нас обогнала одна из машин сопровождения. Мне показалось странным, что Фуллер не превышал скорость, как обычно. И пропустил машину парней вперед.
— Могу я задать один вопрос? — несмело начала я и взглянула на Матвея.
Тот хмурился больше обычного. И по выражению его лица я не понимала, стоит ли продолжить говорить, либо же сейчас лучше промолчать.
— Ты изменилась, — вдруг произнес Фуллер, окончательно удивив меня. — Что ты хочешь знать?
— Ты знаешь что-то, о чем не знаю я, — выпалила я, словно бросилась с обрыва в бездну. — У меня взяли кровь и слюну на анализ, но не пояснили для чего. Я не помню свое детство до семи лет, но помню маленького Феликса. Нас воспитывала бабка, но своего кота она любила больше собственных внуков. Не помню наших родителей, но бабушка показывала нам фотографию. Мы с братом совершенно разные. Не похожие друг на друга, а еще меньше не родителей. Зато брат очень напоминает мне тебя. Походкой, фигурой, улыбкой. Вы даже хмуритесь одинаково! Только Феликс улыбается чаще. А твою улыбку я видела всего однажды. Я…Я… Я не могу поверить, что все это говорю! Мне кажется, что я спятила!
— Спроси! — отрывисто бросил Фуллер, не глядя на меня, но хмурясь еще сильнее.
— «Он тебе не брат» — что значат эти слова? — выдохнула я, глядя на Матвея.
— Ты же не дура, Дарина! — пробормотал Фуллер, бросая внимательные взгляды на зеркало заднего вида и сбрасывая скорость. — Сама все сложила.
— Как вышло так, что я выросла с твоим братом, Матвей? — мой голос дрогнул, но я была полна решимости узнать правду, пусть мне и будет больно от этих новостей.
— Нас с ним выкрали. Мне помогли сбежать. А он остался. Сиди в машине. И не выходи, пока не скажу! — последнюю фразу Фуллер скомандовал отрывисто.
Машина уже остановилась. Перед нами, почти задевая капот, резко затормозил внушительный внедорожник с верзилой за рулем. А спустя секунду, появились люди в пиджаках. Все как в кино, только страшнее и реалистичнее.
Я от страха вжалась в кресло, а Матвей бросил на меня короткий взгляд.
— Не выходи, поняла? — потребовал Фуллер и оставил меня одну в салоне автомобиля.
Я видела, как Мэт идет к парням, как появляется Верняков и парни из сервиса.
Больше всего на свете я вдруг испугалась, что начнется стрельба. Почему-то я твердо знала, что под пиджаками у незнакомцев отнюдь не хоккейные клюшки. Но прямая и широкая спина Фуллера внушала уверенность. И страх капельку отступил.
Я осторожно опустила стекло. Сама не знала, почему я так поступила. Но любопытство не притупилось страхом и адреналином. Даже наоборот.
И до моих ушей донеслись обрывки фраз.
Перед Матвеем замер пожилой мужчина. Солидный, угрожающий, мрачный, жуткий тип. И у меня почему-то появились ассоциации с его личностью. Мне показалось, что это и есть тот самый Мастер — отец Прони, которого все боятся.
— С чего ты решил, что я не заберу девчонку? — вкрадчиво произнес пожилой мужчина.
— Ее нельзя трогать, и ты это знаешь, — сухо заметил Фуллер.
— Это не тебе решать, щенок! — уже тверже бросил Мастер. — Забыл, с кем говоришь?!
— Не забыл, — спокойно произнес Матвей, а я испытала гордость за своего мужчину.
Судя по тому, как нахмурилась охрана, а в руках парней появилось оружие, Матвей не угодил старшему. Пошел против него.
— Отойди в сторону, Фуллер! — резко скомандовал мужчина, а Мэт лишь крепче сжал кулаки. Он не двигался. Молчал. А я подумала, что Мастер приехал за дочкой.
Бросив взгляд на другие машины, поняла, что Прасковьи нет. И «девчонка», которую по каким-то причинам не отдавал Матвей, была одна.
Я.
Мне вдруг стало до ужаса страшно. Зачем я Мастеру? Я ничего не знаю. Ничего не сделала. Ничего не видела и не слышала.
Жуткий мужчина показался мне еще более устрашающим. Я сидела, вжавшись спиной в кожаное сиденье, и пыталась понять, что происходит.
Но вдруг поняла, что уже распахиваю дверцу машины. Я увидела, как Матвей падает на землю. И не понимала, по какой причине. В него стреляли? Ударили? Что случилось?
Я успела подбежать к Матвею прежде, чем меня перехватили чьи-то руки. Увидела, как по виску Фуллера стекает струйка крови. Но его глаза смотрели на меня. Недовольные и злые.
— Матвей! — закричала я.
— В машину ее! — отрывисто скомандовал ужасный голос Мастера.
Но я пыталась дотянуться руками до Матвея. И у меня почти получилось. Почти. Он даже сжал мои пальцы, словно прощаясь, всего на секунду. А потом прикрыл глаза.
Я видела, как он пытается сесть, отбрасывает от себя руку Славы, который пришел на помощь другу. Видела, как Фуллер, шатаясь, поднимается на ноги.
А потом меня впихнули в машину с черными тонированными стеклами, и все превратилось в черную мглу.
Глава 30
— Убери, млять, от меня свои руки! — выплюнул я Вернякову, когда тот попытался меня поднять.
Удар в голову превратил мир вокруг в размытые пятна. Я видел лишь слезы на щеках девчонки, ее перепуганные насмерть глаза и страх в них.
Машины Мастера умчались, увозя Дарину. А я знал, хозяин города не простит моего открытого вызова, брошенного ему при людях.
Мысли лихорадочно вертелись калейдоскопом образов, приводя меня к единственному решению, которое стоит принять.
Я добрался до машины. Предстоял долгий разговор с человеком, которого стоит бояться. И если в игре против Мастера у меня была пара козырей, то с Сивым тягаться я не мог.
Но слишком много стояло на кону, и я набрал тщательно забытый номер, который зарекся когда-либо вспоминать.
Гудки звучали набатом, голова разрывалась от шума и звона. Каждая секунда молчания месила мозг в кашу. И когда я, сцепив зубы, искал иной выход, абонент ответил:
